– Так, а тут у нас что? – Шериф открывает дверцы шкафа и резко отодвигает в сторону вешалки с верхней одеждой.
Пусто! Я не верю своим глазам. Ведь я каких-то десять-пятнадцать минут назад оставил девушку здесь. Выбралась и спряталась где-то еще? Это исключено. Шериф все оглядел. Я пытаюсь понять, куда она подевалась, но в голову так ничего и не приходит.
– Ладно, все чисто. Поехали отсюда, – заявляет шериф.
Это была последняя комната. Мы спускаемся вниз. Я провожаю незваных гостей до двери.
– Мы все равно ее найдем, Мануэль, – говорит на прощание Долли. – Но имей в виду: если окажется, что ты недоговариваешь и на самом деле помогаешь Бетти, то тебе это очень дорого обойдется!
Я дожидаюсь, когда они сядут в машину и укатят, после чего сломя голову взмываю вверх, врываюсь в спальню, зову Бетти, говорю, что все нормально. Что я слышу в ответ? Ее приглушенный голос из шкафа!
Я открываю его, отодвигаю вешалки. Бедная девушка лежит в дальнем углу, свернувшись эмбрионом. Ее полностью скрывает пола длинного пальто. Бедняга дрожит, глаза полны страха. Я осторожно беру девчонку на руки, спускаюсь и кладу ее обратно в кровать.
Она со стоном распрямляется, смотрит мне в глаза и говорит:
– Ты снова спас меня. Даже не представляешь, в каком я перед тобой долгу.
Я смущенно улыбаюсь, не зная, что ответить. Бетти вглядывается в мое лицо с такой благодарностью и нежностью, что я едва сдерживаюсь, чтобы не дать волю чувствам и не поцеловать ее в губы.
Все позади, теперь ее никто здесь не будет искать. Единственное, что не дает мне покоя, – это поведение мамаши Долорес. Зачем она сделала вид, что не заметила доказательство – чулок со следами крови? Почему не сказала о нем шерифу и помогла мне избежать разоблачения? Что за игру ведет Долли? Вот ведь загадка!
4
Если учесть, что на момент моей остановки у обочины Бетти была одной ногой в могиле, то выкарабкалась она из нее довольно резво и на удивление быстро. Кто-нибудь другой с таким ранением месяц или два провалялся бы в койке. А моя подопечная уже через несколько дней начала вставать, все показатели пришли в норму. Я пошутил, что так у живых женщин не бывает.
Она улыбнулась, приблизила свое лицо к моему и заявила:
– А вдруг я не человек?
В опровержение этих слов Бетти тут же наградила меня таким поцелуем, от которого все сомнения в ее человеческой природе отпали сами собой.
Удивительная девушка! Кроме шуток, с ее здоровьем хоть на войну. Впрочем, на улицах Бейсин-сити порой бывает жарче, чем на самой настоящей передовой. Ссадины на теле Бетти почти полностью сошли, огнестрельная рана на животе затянулась. Правда, при ходьбе она еще чувствовала боль, но мужественно ее игнорировала. Я советовал девушке не спешить и еще недельку провести на постельном режиме. Но та уперлась – некогда, мол.
Мы едем в моей машине по вечернему городу. Перед выездом я заставил ее поесть и сам приготовил небольшой ужин. Бетти сказала, что из меня получился шикарный повар. Что ж, холостяцкая жизнь открывает в мужчинах разные таланты. Кто-то становится экспертом в выпивке. А у меня вот прорезалась страсть к кулинарии.
Мимо нас проносятся неоновые огни рекламы. В мокром асфальте отражаются разноцветные огни, длинные тени от деревьев падают на фасады зданий.
– Ты уверена, что не хочешь еще ненадолго задержаться у меня?
– Я и так у тебя кучу времени забрала. Да и смысла нет – рана в порядке, ссадины сошли. Еще мама моя удивлялась, что на мне как на собаке все заживает.
Она права, смысла нет. Для нее. Но за время, проведенное в моем доме, Бетти стала для меня смыслом жизни. Да, это звучит высокопарно. Но ведь я не писатель, чтобы подбирать слова. Все ее детали по отдельности – глаза, нежная кожа, припухлые губы, точеные пальцы, обворожительная улыбка – радуют глаз. Но целиком она просто совершенна. Я потерял голову, и теперь поздно что-то предпринимать.
Вот и сейчас она сидит рядом, поправляет волосы. Я невольно скашиваю взгляд, любуюсь ее красотой и рискую впечататься в такси, мчащееся впереди.
– Вот здесь сверни налево, так будет короче. – Бетти показывает дорогу.
Я молча киваю. После ужина она попросила отвезти ее на Даймон-стрит. Это кварталах в пятнадцати-двадцати от меня, рядом с бывшей водонапорной башней, почти на границе со Старым городом. Я не расспрашиваю, что там – ее дом, работа, квартира приятелей. Зачем лезть? Захочет – скажет сама.
За годы работы в Бейсин-сити я научился не спрашивать лишнего. Потому и жив до сих пор. Правда, постоянной женщиной так и не обзавелся. Красотки любят наглых, самоуверенных самцов и деньги. А я женщинам за любовь не плачу. Из принципа. Порядочных же просто не встречал из-за специфики своей работы.
Так что я верчу баранку и думаю, нравлюсь ли Бетти. Не будет ли это грубостью – спросить напрямик?
Мы проезжаем огромное здание развлекательного центра «Империум», сворачиваем за угол. В конце улицы виднеется Башня. За ней мы проскакиваем пару перекрестков и оказываемся на месте.
Я сворачиваю к обочине, глушу двигатель. Вокруг тихо. Лишь где-то вдалеке воет полицейская сирена. Возникает неловкое молчание.
Сейчас она выйдет из машины – и что дальше? Неужели мы больше не увидимся? Не знаю, куда деть руки. Нужно что-то сделать, сказать. Мы смотрим друг на друга в упор.
Видимо, я выгляжу совершенно растерянным. Бетти слегка улыбается. Наконец-то я собираюсь с духом, уже готов раскрыть рот, чтобы признаться в своих чувствах.
Но она кладет мне палец на губы и шепчет:
– Я знаю. Можешь не говорить. Я сразу заметила, как ты на меня смотришь. Признаюсь, ты мне тоже небезразличен.
У меня и до этого сердце бешено колотилось от волнения. Теперь оно вообще готово выскочить из груди.
– Ты такой… настоящий. Все мужчины, которых я встречала, пытались строить из себя черт знает кого. Мол, смотри, какой я крутой, богатый, настоящий мачо. А ты совсем иной. Хотя я зря это говорю. Нам не стоит привыкать друг к другу.
Я тут же принимаюсь убеждать ее в обратном. Мол, почему бы нам не попробовать? А вдруг что-то выйдет?
Бетти выслушивает меня с грустью в глазах, проводит ладонью по щеке и заявляет:
– Ты хороший человек и достоин самой прекрасной девушки города.
– Но ведь лучшая девушка города – рядом со мной.
Она печально улыбается, отводит взгляд. По ее щеке катится одинокая слеза.
– Про меня лучше забудь. Находиться рядом со мной небезопасно. Ты сам был свидетелем – меня ищут копы и мамаша Долорес. Если тебя заметят в моей компании – отправят на тот свет следом за мной. А то и раньше. Ты понимаешь это? Я не хочу подставлять тебя не только потому, что обязана тебе жизнью.
