— Не «злоумышленники», а «злоумышленник». Он был только один. Предлагаю тебе спросить у него.
— Черт побери, до чего же у тебя жалкий вид!
Фрёлик промолчал. Лифт остановился. Гунарстранна распахнул дверцу, пропуская Фрёлика вперед. Порывшись в карманах, Фрёлик нашел ключ от квартиры и отпер дверь.
— Значит, твои ключи в целости и сохранности?
Фрёлик посмотрел на шефа в упор и рухнул на диван.
— К сожалению, мне нечем тебя угостить, — сказал он.
Гунарстранна стоял в дверях. Глаза у него горели.
— Ты сам явился ко мне с ключом и попросил о помощи. Под совершенно идиотским предлогом унес ключ с собой. Из-за этого проклятого ключа тебя чуть не убили. Вместо того чтобы вызвать скорую помощь, ты разбудил меня среди ночи. Пришлось возиться с тобой. В общем, я тебе помог. И если ты по-прежнему тот Фрёлик, которого, как мне казалось, я знаю, и если тебе еще нужна моя помощь, я, черт побери, желаю знать, что ты задумал!
— Я не могу тебе этого сказать.
— Почему, позволь спросить?
Фрёлик закрыл глаза и подсунул себе под шею подушку.
— Отвечай! Почему?
Фрёлик закрыл глаза и тяжело вздохнул.
— Перед тем как ехать вчера к тебе, я пошел в клуб, где раньше работала Мерете Саннмо. Поговорил с ее бывшей сослуживицей… со стриптизершей.
— Так. Со стриптизершей, значит. — Гунарстранна поморщился, как будто съел лимон. — Со стриптизершей! — с отвращением повторил он. — Ну и что там с этой стриптизершей?
— Погоди минутку. Чуть раньше она подарила мне Ильяза Зупака. Я пошел туда несколько дней назад, чисто по наитию, и она, можно сказать, вынесла мне его имя на блюдечке. Мне хотелось еще раз поговорить с ней. Но вчера она была настороже. Видимо, ей велели держаться от меня подальше. Я решил рискнуть. Подумал, что сумею выманить их, если попрошу ее передать своим знакомым — понятия не имею, кто они, — что ключ у меня. Должно быть, она передала мои слова. Во всяком случае, прошло совсем немного времени, и меня сбил мотоцикл.
— Как ее зовут?
— Понятия не имею.
— Фрёлик!
— Да я правда не знаю. Волосы у нее рыжие, возможно, крашеные. Дурацкая прическа — такие африканские косички. Лет ей примерно двадцать восемь плюс-минус год. Но самое главное, скоро открываются банки!
— Так я и знал! — возмутился Гунарстранна. — Ты меня за идиота держишь!
Фрёлик шумно выдохнул. Гунарстранна повернулся в дверях и сказал:
— Фрёлик, сегодня я вспоминал, как много дел мы с тобой раскрыли вместе. Раньше у нас не было никаких разногласий. Мне казалось, что мы с тобой во многом дополняем друг друга. Но теперь… нехорошо, что ты что-то утаиваешь и ведешь себя как идиот. В деле, которым мне сейчас приходится заниматься, и без того многовато трупов: Арнфинн Хага, Юнни и Элизабет Фаремо. Если приплюсовать к ним университетскую преподавательницу, которая покончила с собой, трупов получается уже четыре. Ты полицейский. Я бы никогда не подумал, что ты окажешься одной ногой в могиле или будешь вешать мне лапшу на уши в ходе расследования.
— Я бы и сам не поверил, — согласился Фрёлик. — Но я догадываюсь, кто на меня напал, — пробормотал он.
Гунарстранна покачал головой.
— Даже если мы уже арестовывали мотоциклиста, вовсе не обязательно, что он тот самый, кто сбил тебя.
— Хочешь поспорить? — буркнул Фрёлик. — Ставлю сотню, что это Йим Ройнстад.
— А может, он кому-то дал взаймы свой мотоцикл, — возразил Гунарстранна. — Если так, можешь попрощаться со своей сотней.
Гунарстранна захлопнул дверь и вышел.
Глава 27
В Ашим инспектор Гунарстранна решил поехать на поезде. Сверившись с расписанием, он понял, что поездка займет не меньше часа. Он приедет на место как раз к открытию банка. Иттерьерде и Стигерсанн уже заняли позиции неподалеку.
Поездка оказалась долгой и нудной. Он вспомнил, что уже ездил в Ашим — давно, в шестидесятые годы прошлого века, чтобы посмотреть матч между столичным футбольным клубом «Волеренга» и командой из Сарпсборга. Полные юношеского воодушевления и веры в прогресс, они с другом сели в поезд, но до Сарпсборга доползли, когда матч уже начался. Прошло сорок лет, и он успел забыть, что железная дорога связывает почти все городишки в центральном Эстфолле. Октябрьское солнце еще не взошло; впрочем, у него не было ни времени, ни возможности любоваться жнивьем, фермами и вспаханными полями. Гунарстранна по телефону управлял ходом операции и мысленно проверял, все ли в порядке.
Не прошло и получаса, как зазвонил его телефон. Лена Стигерсанн произнесла два слова:
— В яблочко!
— Выкладывай, — велел Гунарстранна.
— Я сейчас в кабинете управляющего местным отделением банка. В девяносто восьмом Юнни Фаремо и Видар Балло арендовали здесь депозитарную ячейку.
— Кто еще имеет доступ к ячейке?
— Йим Ройнстад и еще один тип по имени Ильяз Зупак.
— Где у них депозитарий?
— В цокольном этаже.
— Видеокамера там установлена?
— Нет.
— Ладно. Скрестим пальцы на счастье — вдруг они объявятся. Если нет, я закажу ордер на вскрытие сейфа. Что бы ни случилось, мне нельзя попадаться им на глаза. Балло и Ройнстад знают меня.
Лена Стигерсанн робко кашлянула.
— Что там еще? — буркнул Гунарстранна.
— Что нам делать, если они объявятся? Арестовать их?
— Естественно.
— На каком основании?
— По подозрению в нападении на сотрудника полиции.
Местное отделение банка находилось напротив железнодорожной станции. Довольно современное кирпичное здание; помимо банка, там разместились также аптека и медицинский центр. Гунарстранна встал в очередь перед банкоматом. Краем глаза он заметил машину Иттерьерде, стоящую за большим станционным киоском. Подошла его очередь — он снял пятьсот крон. Потом отправился искать какое-нибудь кафе, где можно позавтракать. Перешел железнодорожный переезд. К гудрону прилипли мокрые желтые листья. На той стороне он нашел кофейню; по соседству с кофейней расположились багетная мастерская и картинная галерея.
Гунарстранна заказал сэндвич и чашку черного кофе. Завтракая, он не сводил взгляда с пешеходной улицы, по которой шли тепло одетые прохожие. Проехал на велосипеде какой-то бородач, любитель пофорсить: руки в красных перчатках он сунул в карманы и смотрел прямо перед собой.
Допив кофе, Гунарстранна помянул про себя недобрым словом болтунов-политиков, запретивших курение в ресторанах и кафе. Вдруг стеклянная дверь распахнулась; к стойке подошел Иттерьерде. Он заказал свежесваренный кофе.
