Я, понимая, что Жорина сильно нервничает, постаралась не засмеяться. Вот почему дети, их родители, няньки-мамки-шоферы вдохновенно ваяли рогатых в очках! Степан, наверное, близорук. Оригинальный, однако, способ решения своих душевных проблем: собрать пластилиновые поделки, прообразом которых является бросивший тебя муж, и растоптать «козла в очках». Похоже, врач «Скорой», подсказавшая пациентке, как надо поступить, просто дедушка Фрейд и папа Юнг в одном флаконе.
Ангелина понизила голос до шепота:
– Ох, Виола, если б вы знали, в какую ситуацию я попала, нервничаю постоянно, но назад дороги нет, страшно мне, вот и сорвалась на вас. Умоляю, никому не говорите, что я вам сейчас рассказала. Господи, зачем я с посторонним человеком поделилась? Мне так страшно. Пожалуйста, никому, никому…
– А-а-а-а! – полетел из холла истошный вопль.
Я вырвалась из рук цепко державшей меня Ангелины, выбежала из кабинета Полины Владимировны и увидела орущую во всю глотку Авдотью Игоревну. Из учительской выскочили другие педагоги, окружили психолога и стали задавать бестолковые вопросы:
– Ты заболела?
– Где пожар?
– Гимназию закрывают?
– Нам урезали зарплату?
Авдотья всхлипнула и замолчала.
– Что случилось? – спросила я.
– Она таракана увидела, – высказала свою версию Ангелина Максимовна.
– Я их всех вывела, – возмутилась Мария Геннадьевна, – сама убойный яд придумала и всех прусаков извела! За один раз передохли! Рецепт нашла в старинной книге.
– У нас в гимназии нет никаких животных, кроме законно проживающих в живом уголке хомячка и морской свинки, – вспыхнула подоспевшая на шум Карелия Алексеевна. – Жорина, объявляю вам выговор за клевету на санитарное состояние вверенной мне школы.
– Вера Борисовна, – прошептала психолог, – она… в библиотеке, коробка конфет лежит, рядом чайник…
Я, не дослушав Громушкину, бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж, поскользнулась и упала, больно стукнувшись коленями о пол. Теперь все, позабыв про психолога, кинулись ко мне.
– Вам больно?
– Сломали ноги?
– Ой, ой, скорей принесите желудочные капли! Они мне от всего помогают.
– Спасибо, не волнуйтесь, – пробормотала я, вставая, – глупо получилось.
– Не бегайте так, – заботливо посоветовала Карелия.
– Виола Лабиринтовна помчалась на помощь Вере Борисовне, – пояснила Нина Максимовна.
Повисла тишина.
– Библиотекарше плохо, – пробормотала Авдотья, – она не шевелится.
– Пусть ее наш врач осмотрит, – подсказала Ангелина Максимовна.
– Она уехала с детьми на стадион, – напомнила Нина Максимовна, – ступайте вы, Карелия Алексеевна.
– Почему я? – испугалась Линькова.
– Вы теперь директор, на вас лежит основная ответственность, – пояснила Федотова.
– Я осуществляю общее руководство, – запаниковала Карелия. – Руковожу в целом, не могу покинуть пост. Мария Геннадьевна, идите в библиотеку, проверьте, что с Соевой.
– Почему вы поручаете это Шитовой? – удивилась Громушкина.
– Она преподает химию, значит, почти врач, – сделала гениальный вывод Карелия.
– Марии нет, – сообщила Ангелина.
– Она же только что тут стояла, – заморгала Линькова.
– Ушла, – вздохнула Жорина.
– Нина Максимовна, ступайте в читальный зал, – приказала Карелия. – Вы биологию преподаете, вам и кастрюлю в руки.
Федотова попятилась.
– Нет, я боюсь!
Я обвела взглядом перепуганных женщин.
– Оставайтесь тут, я проверю, что с Соевой, и вернусь, – сказала я всем и поковыляла к лестнице.
Ушибленное колено сильно болело, ступеньки я преодолела не сразу, но наконец добралась до библиотеки и распахнула дверь.
Внутри стояла тишина, ни одного ученика, решившего взять книгу, не было. К запаху пыли и старых книг примешивался другой, лекарственный, очень знакомый, но понять, что это за медикамент, я не смогла.
Вера Борисовна по-прежнему сидела на стуле, но теперь ее голова лежала на раскрытой книге. Чуть поодаль стояли заварочный чайник, разрисованный цветами, из одного сервиза с ним тарелочка, коробка шоколадных конфет. Чашки на столе не было. Похоже, отправив меня за папкой, Соева решила побаловаться чайком, заварила его, открыла ассорти, вон, в корзинке валяется смятая слюда, в которую была заламинирована коробка… Я наклонилась над Верой, увидела ее широко открытые глаза, отвисшую нижнюю челюсть и отшатнулась. Вынув телефон, я заметила на экране сообщение о десяти не принятых звонках от Зарецкого и соединилась с Платоновым.
– Еду, – коротко ответил Андрей.
* * *
Около шести вечера, сидя в кафе над тарелкой с салатом, я услышала писк мобильного, меня разыскивал Зарецкий. Он воскликнул:
– Наконец-то! Весь день никак не мог дозвониться! Что происходит?
– Стараюсь убедительно исполнять роль учительницы, поэтому во время занятий не пользуюсь телефоном, – объяснила я, – на переменах дети с вопросами подходят, коллеги рядом крутятся. Если заведу с вами разговор, кто-нибудь догадается, что училка Тараканова не та, за кого себя выдает.
– Дорогая, вы очень умны, – восхитился Иван. – Я стал нервничать, испугался, вдруг вы лежите с нервным срывом после вчерашнего ужасного события.
– Прекрасно себя чувствую, – заверила я.
– Физически, – подчеркнул Зарецкий. – А морально?
– Не могу сказать, что мне весело, – призналась я, – но ведь находя каждый день по трупу, не станешь петь и танцевать.
Иван Николаевич ойкнул.
– Кто-то еще умер?
– Вы же не знаете, – спохватилась я, – сегодня умерла библиотекарь Вера Борисовна Соева.
– А с ней что? – спросил Зарецкий.
– Понятия не имею, – вздохнула я, – скончалась, как Полина Владимировна, на рабочем посту. Оба происшествия очень похожи. И директриса, и библиотекарь выпили чаю и умерли.
– Представляю, какое это потрясение для вас, – перебил меня издатель. – Виола, дорогая, езжайте в медицинский центр «Пятое дыхание», адрес сейчас пришлю, вас встретит академик Борис Анатольевич Краснов.
– Что мне там делать? – удивилась я.
Зарецкий пустился в объяснения.
– Борис лучший специалист в России по выводу из посттравматического шока. Он психологически реанимирует военных, участвовавших в боевых действиях, освобожденных заложников, помогает брошенным женам пережить развод, справляется с проблемами подростков. Им создана уникальная методика, всего два часа в его клинике – и вы снова огурец-молодец! Виола, дорогая, Борис вас с нетерпением ждет, можете приехать сегодня в любое время, хоть в полночь.
