– Теперь послушай, что я узнала от доброй зубной феи…
Едва мой рассказ завершился, как Вовка поманил официантку.
– Девушка, принесите мне оливье и куриный суп.
– Иголки перестали работать? – захихикала я.
– Просто есть охота, – надулся Костин, – в животе урчит.
– Что сказал по поводу кончины Юлии патологоанатом? – поинтересовалась я.
Вовка вытащил из корзиночки кусок белого хлеба и стал сосредоточенно намазывать его маслом.
– Ничего.
Я отложила вилку.
– Как?
Костин откусил от бутерброда.
– По просьбе мужа вскрытие не проводилось.
– Здорово! – хмыкнула я. – Теперь рассказывай про Кутю.
Володя схватил вилку и начал быстро лопать принесенный официанткой оливье.
– Ольга Андреевна Кутузова. О ее дошкольной жизни ничего не известно, кроме того, что девочка жила с родителями. В гимназии у нее сразу начались проблемы. Получала низкие отметки, не ладила с одноклассниками, один раз удрала из дома. Отец поставил на ноги всех, кого смог. Похоже, у Кутузова были влиятельные друзья – беглянку искали лучшие спецы, в частности, Коля Воронин. Помнишь его?
Я отхлебнула чай.
– Нет.
Костин принялся за суп.
– Рыжий такой, с выбитым передним зубом.
– А, Николаша! – сообразила я. – Осенью на твоем дне рождения он без передышки травил анекдоты, не совсем приличные, но смешные.
Владимир огляделся по сторонам.
– Куда официантка подевалась? Девушка, мне макароны болоньезе. Двойную порцию.
– Ты лопнешь, – улыбнулась я.
– Маловероятно, – серьезно ответил мой друг. – У них тут порции, как для котят. Вот в Нью-Йорке мне суп принесли в тазу. Пятилитровом!
– То-то большинство американцев страдает от ожирения, – ехидно заметила я.
Костин сделал вид, что не слышит, и продолжил рассказывать.
– После возвращения домой девочка лучше не стала. В школьной характеристике указано: «Грубит учителям, на уроках или спит, или занимается посторонними делами, отказывается отвечать у доски, не носит форму, не соглашается вынуть серьгу из носа и кольцо из губы, является на занятия в неподобающей одежде «рокерского» стиля, выкрасила волосы в черный цвет клоками, не желает дружить с одноклассниками, не успевает по всем предметам, кроме русского языка и литературы, агрессивно реагирует на критику и замечания». Правда, после смерти матери Ольга стала вести себя примерно. Теперь у нас на очереди мачеха чересчур самостоятельной девицы. Клавдия Анатольевна Пледова, уроженка города Мячиков, что за Уралом. Сирота, жила в интернате с раннего детства, родителей лишили прав на дочь из-за асоциального поведения. Отец и мать Пледовой героиновые наркоманы, скончались, когда Клаве исполнилось десять. Симпатичную девочку с хорошим характером, отличницу, умненькую никто не взял в семью. Думаю, потенциальных опекунов отпугивала ее неблагополучная генетика. Люди опасаются связываться с детьми из семей наркоманов. Дети, живущие на гособеспечении, редко получают высшее образование, но Клава счастливое исключение. В семнадцать лет приехала в Москву, поступила в педагогический на отделение дошкольного воспитания. Более того, потом училась в аспирантуре. Жила в общежитии, работала у разных людей гувернанткой. Наконец устроилась к Кутузову. Защитила кандидатскую диссертацию, посвященную воспитанию трудных подростков.
– Как раз в тему, – пробормотала я.
Костин посмотрел на пустую тарелку из-под пасты.
– Вроде наелся.
– Неужели? Может, еще котлетку? – предложила я. – Или пару стейков с картошкой. Жареной!
– Нет, – отрубил Вовка, – я сижу на диете.
Я не выдержала и рассмеялась.
– Ох, бедная диета, ты на нее уселся и раздавишь!
Глава 23
Приятель, опять пропустив колкость мимо ушей, вернулся к разговору по делу.
– Клавдия вышла замуж за Кутузова, но хозяйкой загородного дома недолго была, выпала из окна.
– Вернее, ее столкнула Кутя, – уточнила я, – Ирина Леонидовна видела девочку, которая перегнулась через подоконник спустя секунду после того, как мачеха рухнула вниз.
– Что не доказывает факт убийства, – возразил Володя. – Вдруг эта Кутя вошла в комнату и увидела, как Клавдия вываливается? Естественное желание человека в подобной ситуации – посмотреть на землю.
– И плюнуть вслед? – спросила я. – Кутя именно так поступила.
– Об этом в деле нет ни слова, – буркнул Костин. – В общем, несчастный случай. Кутузов сказал, что кардиолог прописал жене бета-блокатор, она его исправно принимала, но ощущала от лекарства слабость. Муж велел ей снова записаться на прием и попросить другой медикамент, но Клавдия не успела посетить врача. Тело тоже не вскрывали, супруг просил не уродовать покойную.
– Расследованием опять занимались парни из Волобуевки? – предположила я.
– Угадала, – кивнул друг, – его местный начальник Константин Васильевич курировал.
– В беседе с Марфой и Горской я выяснила, что Клава ждала ребенка, – вздохнула я.
– Ни слова об интересном положении погибшей в бумагах нет, Кутузов о том, что должен был второй раз стать отцом, не говорил, – уточнил Костин. – Но я заметил одну странность.
Вовка поелозил мышкой по столу.
– Есть фото комнаты, из окна которой свалилась Клава. Дом, по утверждению хозяина, использовался как лаборатория, но, на мой взгляд, обстановка второго этажа совсем не научная. Гляди…
Владимир развернул ноутбук. Я не сразу узнала угловое помещение, которое хотела сделать своей временной спальней. На полу лежал пушистый красный ковролин, а в центре стояла большая кровать чудовищной красоты. У массивного, занимающего почти все пространство ложа были ножки в виде позолоченных лап медведя и высокая широкая спинка с росписью, на которой были изображены обнаженные мужчины и женщины в разнообразных позах.
– Постелька интересная, типа Камасутра разбушевалась, – хмыкнул Вовка. – Я бы такую в доме, где живут дети, не поставил, постеснялся бы.
– Да уж… – пробормотала я, рассматривая снимок.
Меня, в отличие от Костина, картинка не смутила. В последнее время мы с Максом часто бегали по мебельным магазинам и еще не такое видели. Например, офисное кресло, «ногой» которого служит обнаженная женская фигура, стоящая на четвереньках. И ведь кто-то его купит! Зато меня поразил интерьер спальни в целом. Кровать была застелена розовым покрывалом с рюшками, на подушки натянуты такие же декоративные наволочки. Одну из стен полностью закрывали зеркала. А потолка, как мне сначала показалось, не было. Но, вглядевшись, я поняла, что он черный и люстра с него не свисает. В спальне был исключительно точечный свет: две лампы на тумбочках и торшер в углу.
