Вот и все. Я закрыл папку и, выйдя на улицу, в ненастную суету Флит-стрит, вскочил в автобус, который шел в западном направлении. Все время, пока мы ехали по Стрэнду, я размышлял, но вовсе не о суде. У меня из головы не шла девушка. «Могла бы пригодиться, если вам удастся завоевать ее доверие». Возможно, сэр Клинтон был прав. Возможно, она действительно что-то знает. Я вышел на Трафальгарской площади. В конторе пароходной компании «Берген» я поговорил с человеком, с которым несколько раз встречался на различных мероприятиях. Он дал мне рекомендации для людей из «Бергена» и норвежского правительства, которые могли мне пригодиться. Выйдя из конторы, я поспешил приобрести полный комплект адмиралтейских карт и лоций норвежского побережья.
День клонился к вечеру, когда я сел в автобус, доставивший меня в Сити, и перешел Темзу по Тауэрскому мосту. Замерев на несколько секунд у парапета, я полюбовался «Дивайнером». Снова был прилив, и палуба яхты почти поравнялась с причалом. С высокими мачтами и синим корпусом, она казалась мне прекрасной. Мне нетрудно было понять чувства тех, кто обычно стоял там, где сейчас находился я, глядя на мое судно. Выше по течению реки сиял закат, и в лучах заходящего солнца сырой и холодный воздух мерцал оранжевыми отблесками. В некоторых окнах высоких офисных зданий все еще горел свет. Раздался бой часов, и я посмотрел на свои наручные часы. Шесть часов. Я заторопился.
Я уже проходил между высокими пакгаузами, когда меня обогнало такси. Автомобиль остановился у причала. Расплатившись с водителем, из него вышел стройный, аккуратно одетый мужчина. Он неуверенно оглядывался по сторонам, когда я подошел к нему.
— Прошу прощения, — заговорил он. — Вы, случайно, не знаете, это яхта «Дивайнер»?
Он кивнул в сторону возвышающихся над пристанью стройных мачт. Мужчина был похож на американского бизнесмена, и его речь вполне соответствовала его облику, не считая едва заметных признаков чего-то похожего на валлийский акцент и необычайно четкой артикуляции всех звуков.
— Это она, — подтвердил я. — Что вам нужно?
— Я ищу мистера Гансерта, — ответил он.
— Я Гансерт, — сообщил ему я.
Его довольно тяжелые брови слегка приподнялись, но суховатые черты сохранили свою невыразительность.
— Хорошо, — отозвался он. — Меня зовут Йоргенсен. Возможно, вы обо мне слышали?
— Конечно, — подтвердил я и протянул ему руку.
Его кисть оказалась настолько вялой, что мне показалось, он пожал мне руку исключительно ради приличия.
— Я хотел бы с вами поговорить, — произнес он.
— Тогда пройдемте на борт, — пригласил я.
Когда я шагнул на палубу, из люка машинного отделения высунулась голова Картера с испачканным смазкой лицом.
— Где мистер Эверард? — спросил я у него.
— Внизу, в кают-компании, сэр, — ответил он. — С ним мисс Сомерс и еще какой-то мужчина. Он явился на борт с чемоданом, как будто собрался провести с нами выходные.
Я кивнул и спустился по трапу в каюту.
— Не ударьтесь головой, — предостерег я Йоргенсена.
Войдя в кают-компанию, где царил полумрак, я увидел мисс Сомерс, которая сидела напротив Дика. Рядом с ней стоял рыжеволосый, плотно сложенный мужчина, которого я тут же узнал.
— Если не ошибаюсь, Кертис Райт? — спросил я.
— Выходит, вы меня помните? — с довольным видом откликнулся он. — Знаете, вы были одним из немногих промышленников, которым мне нравилось наносить визиты, — добавил он, стискивая мою кисть в мощном рукопожатии. — Вы знали, что нам нужно, и работа двигалась.
Некоторое время этот человек отвечал за испытания нашего артиллерийского оборудования, будучи офицером регулярной армии, и время от времени посещал наши заводы.
— Это визит вежливости? — поинтересовался я. — Или ваше появление имеет отношение к Фарнеллу?
— Я насчет Фарнелла, — подтвердил он мою догадку. — Сегодня утром мне позвонил сэр Клинтон Манн.
— Вы знали Фарнелла? — спросил я у него.
— Да. Встречался с ним во время войны.
Внезапно я вспомнил о Йоргенсене. Представив своих гостей друг другу, я попросил Дика поручить Картеру включить нам свет. Я до сих пор не понимал, зачем сюда явился Йоргенсен.
— Скажите, мистер Йоргенсен, — обратился я к нему, — вы тоже пришли поговорить о Фарнелле?
Он улыбнулся.
— Нет, — ответил он. — Я пришел, чтобы поговорить о гораздо более важных вещах… и наедине.
— Разумеется, — кивнул я.
В это мгновение в каюту вернулся Дик.
— Там наверху довольно странный тип, — сообщил он мне. — Утверждает, что у него тут назначена встреча.
— Как его зовут? — спросил я.
— Меня зовут Дахлер, — донесся от двери низкий голос с иностранным акцентом, звук которого заставил Йоргенсена развернуться так быстро, как будто кто-то резко ткнул его в спину.
В дверях кают-компании неловко переминался с ноги на ногу невысокий человечек. Я не заметил, когда он там появился. Он как будто материализовался из воздуха. Его темный костюм сливался с тенями, и на этом темном фоне отчетливо выделялось белое пятно его лица под стального цвета седыми волосами. Он шагнул вперед, и я увидел, что одна рука у него парализована. Пронзительно засвистел двигатель. В кают-компании вспыхнул свет, и Дахлер резко остановился. Он увидел Йоргенсена. Черты его лица заострились, а в глазах вспыхнула неожиданная и безудержная ненависть. Он тут же улыбнулся, но эта улыбка была такой перекошенной, что у меня по спине пополз холодок.
— God dag, Knut, — произнес он, и я понял, что он говорит по-норвежски.
— Что вы здесь делаете? — вместо ответного приветствия произнес Йоргенсен.
В его голосе не осталось и следа прежней учтивости. Теперь в нем слышались гнев и даже угроза.
— Я пришел, чтобы поговорить с мистером Гансертом о Фарнелле.
Калека, запрокинув голову, в упор посмотрел на Йоргенсена. Затем он обернулся ко мне.
— Вы знали Фарнелла? — спросил он.
Его губы были по-прежнему искривлены в странной улыбке, и я внезапно понял, что его лицо тоже парализовано. Некоторые слова вызывали у него явные затруднения. Паралич привел к небольшим заминкам речи, и в уголке его рта собиралась слюна, поблескивавшая в свете лампы.
— Да, — ответил я. — Я с ним когда-то работал.
— Он вам нравился?
Задавая этот вопрос, он пристально наблюдал за моим лицом.
— Да, — ответил я. — А что?
— Я всегда стремлюсь понимать, чью сторону принимают люди, — тихо ответил он и снова посмотрел на Йоргенсена.
— Зачем вы сюда явились?
Вопрос Йоргенсена прозвучал так отрывисто и грубо, как будто он обращался к подчиненному.
