Когда музыканты наконец устали, Дориан отпустил их, поблагодарив каждого за труды золотой монетой. Но трое Кортни были слишком возбуждены, чтобы ложиться спать. Завтра они отплывают в форт Предзнаменования. Мансур начал описывать Верити жизнь, которую они ведут в Африке, и родственников, которых ей предстоит встретить впервые.
– Тебе понравятся тетя Сара и дядя Том.
– Том лучший из нас, троих братьев, – согласился Дориан. – Он всегда был главным, в то время как Гай и я…
Он замолчал, поняв, что имя Гая бросит тень на их настроение. Неловкая тишина тянулась, и никто не знал, как ее нарушить.
Потом заговорила Верити:
– Да, дядя Дориан, мой отец плохой человек, и я знаю, что он безжалостен. Не могу простить предательское убийство, когда он стрелял в шлюпку. Но может, я смогу объяснить, почему это произошло.
Мужчины неловко молчали. Они смотрели на угли костра, но не на девушку. Немного погодя она продолжила:
– Он очень боялся, что будет обнаружен груз, который лежит в главном трюме «Арктура».
– Что за груз, моя дорогая? – поднял голову Дориан.
– Прежде чем ответить, я должна объяснить, как мой отец нажил богатство, превосходящее сокровища любого восточного правителя, кроме, может быть, Великого Могола и Блистательной Порты в Константинополе. Мой отец дает власть и отнимает ее. Он использует свое положение генерального консула, чтобы сажать королей на троны и свергать их. Используя силу Британской монархии и Английской Ост-Индской компании, он обращается с народами и армиями, как другие со скотом или овцами.
– Но власть, о которой ты говоришь, власть монархии и компании, ему не принадлежит, – заметил Дориан.
– Мой отец фокусник, мастер иллюзий. Он заставляет других поверить в то, во что ему угодно. Хотя сам даже не говорит на языках своих клиентов – королей и императоров.
– Для этого он использовал тебя, – вмешался Мансур.
Она наклонила голову.
– Да, я была его языком, но он обладает даром политической проницательности. – Она повернулась к Дориану. – Ты, дядя, слышал его и должен понять, каким убедительным он может быть и как он хитер и коварен.
Дориан молча кивнул, а Верити продолжила:
– Если бы не предупреждение, ты тоже захотел бы попробовать его товар, и цена оказалась бы непомерная. Что ж, Заян аль-Дин заплатил ему гораздо больше. Мой гениальный отец сумел убедить не только его, но и Блистательную Порту и компанию, и те заплатили ему не меньше, чтобы он был их посредником. За работу, которой он занимался в Аравии последние три года, мой отец получил пятнадцать лакхов в золотых монетах.
Мансур свистнул, а Дориан посерьезнел.
– Это почти четверть миллиона гиней, – негромко сказал он, – императорский выкуп.
– Да. – Верити перешла на шепот. – И все это золото – в главном трюме «Арктура». Поэтому мой отец скорее умер бы, чем допустил вас на борт судна. Вот почему он готов был взорвать пороховой погреб, когда опасность угрожала его грузу.
– Небесные ангелы, – прошептал Мансур, – отчего ты не сказала об этом раньше?
Она посмотрела прямо ему в глаза.
– Только по одной причине. Я всю взрослую жизнь прожила с человеком, душа которого поглощена алчностью. И хорошо знаю, как заразительна эта страсть. Я не хотела, чтобы мужчина, которого я люблю, заразился той же болезнью.
– Этого никогда не случится! – горячо воскликнул Мансур. – Ты судишь обо мне несправедливо.
– Дорогой, – ответила она, – если бы ты видел сейчас свое лицо…
Мансур пристыженно опустил глаза. Он знал, как близко к цели попала стрела, потому что чувствовал, как в нем кипят чувства, о которых она предупреждала.
– Верити, моя дорогая, – вмешался Дориан, – разве не справедливо было бы пустить кровавые деньги Заяна аль-Дина на то, чтобы свергнуть его со Слонового трона и освободить его народ?
– Об этом я и думаю все время с тех пор, как приняла вашу с Мансуром сторону. Я рассказала вам о золоте на «Арктуре» потому, что пришла к такому же выводу. Боже, если мы захватим эти кровавые деньги, то используем их в благородных целях.
Издали они увидели, что большая часть поврежденной оснастки «Арктура» заменена или починена, но когда подошли ближе, стало ясно, что корабль по-прежнему наколот на рога Обманщика, как жертва на алтарь мамоны. Подойдя еще ближе, они заметили небольшую группу, сиротливо стоящую у грот-мачты на сильно наклоненной палубе. В подзорную трубу Дориан разглядел коренастую фигуру и багровое лицо Рубинового Корниша.
Было очевидно, что «Арктур» не представляет угрозы. Он не мог двигаться, а сильный крен делал батареи бесполезными. Пушки с левого борта смотрели в воду, а с правого – в небо. Но Дориан не стал рисковать: он приказал подготовить к бою «Месть» и «Дух» и выставить орудия. Он приблизились к «Арктуру» и с обеих сторон угрожали ему бортовыми залпами.
Оказавшись в пределах слышимости, Дориан обратился к Корнишу:
– Сдадите ли вы свой корабль, сэр?
Рубиновый Корниш был поражен тем, что мятежный калиф обратился к нему на чистом английском языке, да еще с девонским выговором. Но быстро пришел в себя, снял шляпу и подошел к планширю, удерживая равновесие на наклонной палубе.
– Вы не оставляете мне выбора, ваше величество. Хотите взять мою шпагу?
– Нет, капитан. Вы храбро сражались и заслужили достойное обращение. Оставьте шпагу себе.
Дориан рассчитывал на сотрудничество Корниша.
– Вы великодушны, ваше величество. – Комплименты смягчили Корниша. Он надел шляпу на голову и плотнее затянул оружейный пояс. – Я жду ваших приказаний.
– Где сэр Гай Кортни? Он на нижних палубах?
– Девять дней назад сэр Гай взял корабельные шлюпки и моих лучших людей. Он отправился в Маскат, где рассчитывал получить помощь. И обещал как можно быстрее вернуться, выручить «Арктур». Тем временем он поручил мне охранять корабль и груз.
Долгое сообщение для того, чтобы громко его кричать, и когда Корниш умолк, лицо его стало еще краснее.
– Я посылаю к вам на борт абордажную группу. Я намерен спасти ваш корабль и снять его с рифа. Будете ли вы сотрудничать с моими офицерами?
Корниш немного подумал, потом, по-видимому, принял решение.
– Ваше величество, я вам сдался. И буду выполнять ваши приказания.
«Дух» и «Месть» поставили вдоль бортов «Арктура» и разгрузили засевший корабль, избавив его от пушек, зарядов и воды. Потом пропустили под его бортом петли из самых прочных тросов. Лебедками с «Духа» и «Мести» затянули петли так, что тросы стали жесткими, как из железа. «Арктур» начал медленно подниматься; послышался треск: это бревна освобождались от хватки подводных рогов. До самого высокого прилива оставалось всего двое суток, а в этих местах разница в высоте приливов составляет почти три сажени. Прежде чем сделать последнее усилие, Дориан дождался полного отлива. Потом приставил всех свободных матросов к помпам. По его сигналу они взялись за ручки насосов. С обеих сторон ударили струи трюмной воды – гораздо быстрее, чем вода заполняла пробоину в корпусе. Облегченный «Арктур» начал освобождаться от скалы. Плавучесть корпуса увеличил начавшийся прилив, и наконец под сильный подводный треск «Арктур» распрямился и поплыл свободно.
