Но внезапно положение переменилось. Послышался протяжный свирепый вой, голос подлинного хозяина дикого леса — волка. От такого голодного воя у людей кровь стынет в жилах, лоси и олени, дрожа от страха, вскакивают на ноги. Этот клич, как песня смерти, летел над лесами и болотами, над покрытыми снегом холмами, и отголоски его в эту звездную ночь были слышны на мили вокруг.
Потом наступила жуткая тишина. Казан и Серая Волчица стояли плечом к плечу. То, что они слышали, не было ни предостережением, ни угрозой — это был зов собрата. Где-то там, позади рыси, куницы и лисы, находились сородичи Серой Волчицы — стая волков. Подруга Казана села и послала в ответ долгий ликующий вой, приглашая на пир своих голодных братьев.
Заслышав вой с двух сторон и оказавшись между врагами, рысь скользнула в сторону и затерялась в залитых лунным светом лесных просторах.
15. ПОЕДИНОК ПОД ЗВЕЗДАМИ
Казан и Серая Волчица сели и стали ждать. Прошло пять, десять, пятнадцать минут — и Серую Волчицу охватило беспокойство. Никто не ответил на ее зов. Она снова завыла, а Казан внимательно прислушался, и снова ответом была мертвая тишина ночи. Не таковы обычаи волчьей стаи. Серая Волчица была уверена, что ее слышали, и молчание приводило ее в недоумение. Вдруг оба они почувствовали, что стая, а может быть, одинокий волк, голос которого они слыхали, находится совсем близко. Через несколько мгновений при свете луны Казан различил движущуюся фигуру, за ней следовала другая, потом еще — и вот уже пять теней расположились полукругом ярдах в семидесяти от убитого лося. Вот они распластались на снегу и застыли в неподвижности.
Серая Волчица зарычала. Взглянув на нее, Казан увидел, что она отпрянула назад, угрожающе засверкав клыками и плотно прижав уши. Казан очень удивился. Почему она предупреждает его об опасности? Ведь перед ними волки, а не рысь. И почему волки не начинают пиршества? Казан медленно направился к ним, а Серая Волчица заскулила, прося его вернуться. Но он не обратил на это внимания и продолжал, легко ступая, двигаться вперед, ощетинившись и высоко вскинув голову.
В запахе незнакомцев Казан почувствовал теперь что-то до странности знакомое. Он пошел вперед смелее и остановился лишь в двадцати ярдах, слегка завиляв хвостом. Один зверь выскочил и подошел к Казану, остальные последовали его примеру. Через несколько мгновений Казан был окружен пришельцами, которые обнюхивали его, а он, виляя хвостом, обнюхивал их. Это были не волки — это были собаки.
Очевидно, в какой-нибудь одинокой хижине умер охотник, и собаки его ушли в лес. На всех были надеты ошейники и еще оставались следы постромок. Шерсть у них на боках стерлась, за одним псом еще волочилась трехфутовая веревка. Глаза у собак горели красным голодным огнем. Они измучились и отощали от голода, и Казан вдруг повернулся и повел их к убитому лосю. Потом отошел, с гордым видом уселся рядом с Серой Волчицей и слушал, как щелкают челюсти, как жадные клыки раздирают мясо.
Серая Волчица теснее прижалась к Казану и уткнулась мордой ему в шею, а он быстро, по-собачьи лизнул ее, словно убеждая, что все в порядке и ей нечего опасаться. Наконец собаки насытились и подошли к Серой Волчице, чтобы обнюхать ее, как всегда делают собаки при знакомстве. Она распласталась на снегу, а Казан стоял над ней, как грозный страж. Одна огромная, свирепого вида собака, та, за которой волочилась веревка, обнюхивала Серую Волчицу на какую-то долю секунды дольше, чем следовало. Казан предостерегающе зарычал. Собака отошла, но на мгновение тоже сверкнула клыками.
Эта большая лайка была вожаком. А если бы на вожака так зарычал кто-нибудь из его своры, он немедленно вцепился бы в горло дерзкому собрату. Но в диком, свирепом Казане он не видел и капли раболепного послушания ездовых собак. Перед ним был такой же хозяин, как и он сам. Казан к тому же стоял на страже Серой Волчицы. Еще мгновение, и он прыгнул бы, чтобы вступить за нее в бой. Но вожак угрюмо отвернулся, все еще продолжая рычать, и выместил злобу, укусив в бок одну из собак своей своры.
Серая Волчица, хотя и не могла видеть, все же поняла, что произошло. Скуля и подталкивая Казана носом, она робко пыталась увести его подальше от этого места. Но в ответ из горла Казана донесся приглушенный угрожающий рокот. Казан лег рядом с подругой, быстро лизнул ее в морду и взглянул на чужаков.
Луна опускалась все ниже и ниже и наконец исчезла на западе за лесами. Звезды начали бледнеть. Они гасли одна за другой, и вот уже настал серый, холодный северный рассвет. Тогда вожак своры поднялся из ямки, которую он вырыл себе в снегу, и направился к туше лося. В одно мгновение Казан был уже на ногах и тоже стоял возле лося. Они оба стали зловеще кружить, ощетинившись и пригнув головы. Вожак отступил на несколько шагов, а Казан пристроился у шеи лося и начал рвать зубами замерзшее мясо. Есть ему не хотелось, но он решил доказать свое право на эту добычу.
На какую-то минуту Казан забыл про Серую Волчицу. А вожак между тем скользнул в сторону, словно тень, и снова подошел к Серой Волчице. Она вонзила свои клыки в плечо обидчика, и в то же мгновение в воздухе метнулась серая тень, бесшумная и грозная. Это Казан налетел на вожака, и они сцепились в ожесточенной схватке. Остальные собаки подбежали и уселись на снег в десяти шагах от дерущихся. Серая Волчица легла в стороне.
Дрались они не так, как дерутся ездовые собаки или волки, — ярость и ненависть в первые мгновения совершенно ослепила их. И у того, и у другого бойца была сильная хватка. Они вертелись с поразительным проворством, наверху оказывался то один, то другой, и четыре собаки, наблюдавшие за дракой, едва поспевали глазами за их движениями. При других обстоятельствах зрители давно бы уже бросились на первого поверженного на землю бойца и разорвали бы его на куски. Таков обычай. Но теперь они стояли в нерешительности.
Вожак-великан никогда не знал поражения в битвах. Предки, датские доги, наградили его огромным ростом и челюстью такой силы, что он мог бы с легкостью размозжить голову любой обыкновенной собаке. Но Казан был не просто ездовым псом или волком — в нем сочетались лучшие качества обоих. Кроме того, он уже успел как следует отдохнуть на сытый желудок. А главное, он выступал на защиту своей подруги. Его клыки вонзились глубоко в плечо лайки, но и длинные зубы вожака тоже сомкнулись на его шее. Окажись они на один дюйм глубже, и лайке удалось бы перекусить Казану вену. Казан почувствовал это и даже в самые острые моменты борьбы внимательно следил за тем, как бы противник не повторил хватку. Тот было попробовал, но Казан проворнее любого волка отскочил в сторону. Из раны на груди у него сочилась кровь, но он не замечал боли. Теперь враги начали медленно кружить. Сидящие вокруг собаки придвинулись на несколько шагов, в волнении разинув пасти, их глаза загорелись — они ждали роковой минуты. Все четыре глядели на своего вожака. Казан описывал вокруг него круги, а тот, хромая, поворачивался за ним. Плечо у лайки было сломано. Прижав уши, она напряженно следила за Казаном. Уши Казана стояли торчком, лапы легко ступали по снегу. К нему вернулся весь его опыт, вернулась осторожность. Исчезла слепая ярость первых мгновений, теперь он дрался так, будто перед ним был зверь с длинными когтями — дымчатая рысь.
