– Может быть, наш разговор неинтересен дамам? Пусть они меня простят, что я оторву вас на полчаса…
– Я не слыхала о вас в составе Анкарского института, – внезапно сказала Сандра.
– Может быть, – покровительственно ответил гость, – я только недавно туда прикомандирован. А кого же вы там знаете? – Насмешка вопроса была так замаскирована добродушным тоном, что только тонкая Сандра смогла ее почувствовать и слегка покраснела.
– Прежде всего директора института Сетона Ллойда, бывшего архитектора, строителя Нью-Дели.
Профессор не моргнул глазом, но к Сандре пришло ощущение, что он внутренне сжался, словно кошка перед прыжком.
– Я и не думал, что встречу собрата в лице столь очаровательной дамы, – любезность археолога была ледяной.
Сандра собралась что-то ответить, но уловила просительный взгляд Чезаре. Художник указывал глазами на Леа. Сандра поняла и придумала предлог, чтобы увести ее к себе.
Профессор Дерагази удобно устроился на диване и протянул Чезаре пеструю коробку, наполненную странными длинными сигаретами с голубоватым табаком. Чезаре заметил на пальце гостя платиновое кольцо с плоским камнем, на котором выделялся темный крест.
– Только слыхал об александрийских, а пробовать не приходилось, – сказал художник, осторожно беря душистую сигарету.
– Это не александрийская. Новый сорт, турецкий, на основе янтарных табаков сорта «Кара-Даниз».
– Вы, я вижу, знаток табака?
– Курение – моя слабость. Зато совершенно не пристрастен к алкоголю. Но я не буду затягивать своего позднего визита, хотя бы из благодарности за вашу любезность.
Профессор задал несколько вопросов, делая короткие, видимо стенографические, заметки в сафьяновой записной книжке. Археолог оказался более осведомленным, чем предполагал Чезаре. Видимо, в газетах были опубликованы интервью с полицейской охраной или моряками сторожевого судна. Профессор знал о существовании жернова – опознавательного знака, но, когда Чезаре вытащил снимок Леа в короне, который он прятал по совету врачей от своей подруги, археолог потерял свое деловое равнодушие.
– Вы позволите мне переснять? – спросил Дерагази, вытаскивая крохотный аппарат размером с зажигалку.
– Не трудитесь, у меня есть еще, – Чезаре протянул снимок, и ученый рассыпался в благодарностях.
Спрятав фотоаппарат, профессор зажег новую голубую сигарету. Внезапно в нем произошла перемена. Он нагнулся вперед и вперил в художника пронзительный взгляд. «Будто психиатр или гипнотизер», – подумал Чезаре.
– Господин Пирелли, я хочу сделать вам совершенно конфиденциальное предложение. Вы можете рассчитывать на абсолютную тайну с нашей стороны!
– Я не вижу в этом необходимости.
– Видите ли, я убежден, что корона не скатилась в пучину, как вы рассказывали чиновникам и газетчикам. Ваши слова о том, что вы не отдали бы находку жадной полиции, – о, как понимаю вас! – свидетельствуют о некой возможности… – профессор сделал выжидательную паузу. Чезаре молчал.
– Если эта возможность действительно реальна, то я… мы готовы идти на любые жертвы в интересах науки. Я уполномочен заплатить вам за корону десять тысяч фунтов, то есть тридцать тысяч долларов. Постойте, вам не понадобится даже самому спускаться. Найдутся водолазы, мы обеспечим судно. Вы будете только наблюдать и указывать. Чек получите сразу же на борту, после подъема короны. И полная тайна!
Чезаре охватило волнение. Вероятно, находка Леа действительно имеет для науки большую ценность, если за нее хотят заплатить такую громадную сумму. И, может быть, это последняя возможность снова извлечь странную драгоценность из небытия? И тогда установить причину болезни Леа? Он заколебался.
Необъяснимое сомнение предостерегало его от согласия. Потому ли, что странный профессор не походил на составленное Чезаре представление об ученых? Каменная твердость лица и скрытая внутренняя суровость не вязались со свободной и приветливой учтивостью хорошо воспитанного человека. Не слишком ли хорошо воспитанного для профессионального ученого, обычно в увлечении своей работой забывающего о светских манерах? Вдруг археолог – полицейский провокатор? Или авантюрист, который пообещает хоть сто тысяч, а потом, когда поднимут корону, даст фальшивый чек или попросту столкнет с судна ночью? Надо быть опытным жуликом, чтобы вести подобные дела, а для обычного человека единственное оружие – осторожность!
Археолог угадал колебание художника.
– Мы могли бы заплатить пятьдесят тысяч долларов, – значительно сказал он.
Чезаре покачал головой:
– Я отдал бы корону науке за гораздо меньшую сумму. Если бы мог достать ее. Это не в моих возможностях.
Гнетущая злоба мелькнула в упорных глазах профессора Дерагази. Легкая судорога свела тонкие губы, чтобы через секунду превратиться в добродушную усмешку.
– Я вижу, вы не доверяете мне. Ваше право, не будучи археологом, откуда вам меня знать. Но я мог бы представить гарантии, наконец, условленная сумма могла бы быть передана третьему лицу.
– Почему бы вам не поискать самому, то есть я имею в виду ваш институт, – сказал Чезаре, тщательно подбирая слова. – За пять тысяч долларов вы обшарите все корабли и можете опуститься поглубже, в ту пучину, куда скатилась корона.
Археолог поднялся с легкостью спортсмена, медленно закрыл коробку с сигаретами, постучав квадратным концом пальца по ее крышке.
– Синьор Пирелли, если бы я не был уверен, что вы сумели спрятать корону, я был бы не здесь, а на месте находки. – Чезаре пожал плечами.
– Надеюсь, что вы обдумаете наше предложение как следует. Я буду здесь еще несколько дней, – он вытащил карточку, написал на ней название лучшей гостиницы и номер телефона. – И, разумеется, я прошу, – он нажал на слово «прошу», – о полной конфиденциальности. Здесь никто не должен знать о моем предложении. Лучше, чтобы о нем не знали и ваша жена, и ее подруга!
Приказательный тон профессора возмутил Чезаре:
– Позвольте мне самому решать, как обойтись с вашими пожеланиями!
– О, конечно! Это только совет. Но я должен иметь некоторую уверенность в вашей… хм, скромности. Поэтому разрешите предупредить вас, что если наша беседа попадет в печать, то в ответ последуют очень неприятные для вас выступления прессы. Заверяю вас, что обладаю большими возможностями в этом отношении.
Чезаре указал наглецу на дверь. Тот, нимало не смутившись, поклонился, положил карточку на стол и вышел не оглядываясь.
Сандра и Леа нашли разозленного Чезаре шагавшим по номеру из угла в угол.
– Какой чудесный табак! Пахнет всеми ароматами Востока! – воскликнула Леа.
– Гость оказался пахнущим куда хуже, – проворчал Чезаре.
– Мне он сразу не понравился, – сказала Сандра. – Он не похож на археолога. Одни его претенциозные испанские бачки! И слишком хорошо одет!
