– А я думал, что вам нужна правда! – Алекс взглянул на девушку и понял, что она не владеет собой.
– Зачем мне ваша правда? Я вот сейчас уйду и все забуду! Простите меня, Алекс, что втянула вас в эту глупую затею. И спасибо за помощь! Но с меня довольно! Я выхожу из игры.
Джулия схватила сумочку и исчезла за дверью прежде, чем он успел остановить ее. Пусть уходит. Решила поистерить, да и можно ли винить ее за это? Он взглянул на конверт. Что, если его отец действительно был каким-то образом связан с матерью Джулии? И вдруг неожиданно для самого себя вспомнил темноволосую женщину, с которой у его отца была назначена встреча в Москве на Красной площади.
А если это была Сара?
Воскресное утро Джулия встретила в церкви Святого Марка, куда семейство Демарко явилось в полном составе на утреннюю мессу. Они заняли целых три ряда. Вот она, ее семья, размышляла Джулия, пока священник рассуждал об общности людей в этом мире. У нее даже возникло чувство, что священник обращается непосредственно к ней. Это ей он говорит о том, как важно помнить о тех, кто рядом с тобой, как нужно оберегать и лелеять своих близких. Проповедь лишь укрепила решимость Джулии раз и навсегда покончить со всем тем, что имеет отношение к фотографии девочки.
Она страшно испугалась, увидев имя матери на пустом конверте. Конечно, незнакомая ей Сара, вполне возможно, не имеет никакого отношения к ее матери. Просто в тот момент она со всей очевидностью увидела, что делает: своими руками рушит тот фундамент, на котором зиждилась вся ее прежняя жизнь. Сама разрушает свое прошлое и уничтожает память о матери. И это ее ужаснуло. Она убежала прочь. Наверное, Алекс решил, что она спятила. Продолжит ли он свои поиски без нее? Скорее всего, да. Ведь у него имеется свой интерес к фотографии.
Но это уже его дело, и ее оно не касается. Она вышла из игры, и точка!
Как ей выбросить все из головы?
Наверное, дело все же не столько в фотографии, сколько в самом Алексе. Она увлеклась им больше, чем следовало бы. И его жизнь неприкаянного художника ее страшно интересует. Он ведь рассказал ей лишь малую часть того, что связано с ним. А ей бы хотелось узнать побольше о его взаимоотношениях с матерью, с отцом. Понять, что толкнуло его на путь бродяжничества по белу свету в поисках сюжетов для своих фотографических шедевров, очень часто с риском для жизни.
Но этого ей уже никогда не узнать, а потому и печалиться не стоит.
Может быть, все даже к лучшему. Она же обручена. А следовательно, ей надо думать только о Майкле. Вот и сейчас он нежно взял ее руку и пожал, словно почувствовал, что мысли ее витают далеко отсюда, и захотел снова вернуть в привычный мир, рядом с собой. Славный он парень! И она по-своему любит его! И лишь только в самых дальних уголках сердца притаилось крошечное сомнение. А та ли это любовь, о которой она мечтала?
Служба окончилась, Джулия поднялась со своего места вместе с остальными и замерла в ожидании, пока по проходу прошествует священник. После чего прихожане потянулись к выходу. Торжественная атмосфера воскресной службы немедленно разбавилась людским гомоном. Выйдя из церкви, многочисленное семейство Демарко, весело переговариваясь друг с другом, праздничной толпой двинулось к дому тети Люции, где по воскресеньям устраивались общие семейные застолья.
Джулия была даже рада тому, что они идут в окружении родни. Конечно, ей следует переговорить с Майклом наедине, рассказать ему о своем решении прекратить поиски, но не обязательно сейчас, надо выбрать подходящий момент.
К тому времени как они подошли к двухэтажному дому тети Люции, он уже битком был забит народом: тети, дяди, многочисленные племянники и племянницы. В столовой организовали буфет с закусками. Мужчины сразу же потянулись в гостиную смотреть футбол по телевизору, женщины хлопотали на кухне, сновали туда-сюда, поднося все новые и новые закуски и не забывая перекинуться между делом парой слов о своем, о женском. Дети оккупировали двор и мансарду, где внуки Люции соорудили самую настоящую крепость.
Лиз перехватила Джулию на входе и, схватив за руку, потащила на кухню.
– Пойдем, поможешь мне!
– Я скоро! – извиняющимся тоном сказала Джулия, обращаясь к Майклу. Тот молча кивнул и тоже пристроился возле огромного телевизионного экрана.
– Вчера не получилось с тобой поговорить! Когда я вернулась с работы, ты уже спала. Что-нибудь выяснила насчет кукол?
– Не совсем, – уклончиво ответила Джулия.
– Встречалась вчера с этим парнем, как его? Сыном того фотографа!
– Алекс Мэннинг. Да, у меня вчера был с ним разговор, но…
– Вот вы где, мои красавицы! – в дверях появился Джино. – Мои дорогие доченьки!
Джулия получила по поцелую в каждую щеку и с улыбкой наблюдала за тем, как отец перешел к целованию Лиз. Джино Демарко, добрейшей души человек, всегда не чаял души в своих девочках. Большой, улыбчивый, шумный, открытый на проявление чувств, он, входя в любое помещение, казалось, тут же заполнял его полностью. Мать была гораздо сдержаннее. Она всегда старалась вести себя незаметно, предпочитая оставаться в тени мужа.
– Хочу поговорить с тобой, Джулия, о предстоящей свадьбе! Люция ругает меня, что я уделяю мало внимания предстоящему событию. Так вот он, я! Весь к твоим услугам! Какая нужна от меня помощь? Помимо чека, разумеется, который я радостью готов подписать хоть сейчас.
– Пока не надо, папа! У нас все идет по плану.
– По плану? – эхом повторила за ней Лиз. – Да у вас еще конь не валялся! И не ты ли вела переговоры с Майклом о том, чтобы отложить свадьбу?
Джино бросил встревоженный взгляд на старшую дочь.
– Что-то случилось, Джулия?
– Ничего, папа! Все замечательно. Переговорим об этом чуть позже, ладно?
Джулия отступила в сторону, пропуская вперед одну из своих тетей, которая выплыла из кухни с огромным блюдом лазаньи.
– От всего сердца желаю тебе, доченька, чтобы день свадьбы стал для тебя самым счастливым днем в твоей жизни! Как это было у нас с твоей матерью. – Голос Джино дрогнул, а на глаза выступили слезы.
Джулия тоже смахнула украдкой слезу. Одно она знает совершенно точно: ее мать и Джино любили друг друга, и их брак был по-настоящему счастливым. Все остальное можно подвергать сомнению, но только не это! Тетя Люция отозвала Лиз к себе, чтобы та помогла ей с бутербродами для мужчин в гостиной. Лиззи последовала за теткой с большой неохотой. А Джино взял Джулию за руку и, к ее удивлению, повел в одну из спален на втором этаже.
– Ты вчера копалась в маминых вещах, сложенных в сарае, – начал он, когда они наконец остались одни. И напряженные морщинки моментально залегли возле глаз и вокруг губ. – Что-то искала?
Джулии не хотелось начинать неприятный для них обоих разговор прямо сейчас. И так отец все еще пришиблен тяжким грузом своего горя. С другой стороны, такой удобный момент! Что сказать? И стоит ли начинать? Разве что она задаст пару наводящих вопросов, и на этом все!
