– Я в кафе «Шоколадный пирог» на Летной улице. У меня тут Федор напился…
– Сиди там, не двигайся с места. Я буду через десять минут.
Он отключился, и Люба, еще раз попытавшись оживить Федора, махнула на него рукой и заказала две чашки кофе. Кофе еще только принесли, а Алекс уже ворвался в кафе. Он торопился и даже разрумянился – не иначе как бежал от машины сквозь дождь. Зонта у него с собой не было, и волнистые волосы покрылись изморосью.
– Люб, я так рад тебя видеть! – сказал он каким-то странным голосом, которого она у него прежде вообще никогда не слышала. В нем чувствовалось смятение, и она мгновенно перепугалась, пробормотав:
– Ты не в костюме, без галстука…
– Я прямо из дома, надел, что под руку подвернулось. – У Алекса была улыбка опытного политика – чарующая и властная одновременно. – Гляди-ка, твой дружок и впрямь надрался.
Алекс подошел к Федору сзади, взял его за плечи и потянул. Федор послушно выпрямился и откинулся на спинку стула. Глаза его по-прежнему смотрели в переносицу.
– Он надрался, пока меня ждал, – растерянно сказала Люба, которая видела всякого Федора, но этот, прилюдно осоловевший, вызывал у нее поистине материнскую жалость.
– Да уж, в космонавты его не возьмут, – заметил Алекс.
Рывком придвинул к себе свободный стул и сел, очутившись очень близко от Любы – гораздо ближе, чем принято сидеть в кафе.
– У тебя что-то случилось? – спросила она, ухватившись двумя руками за свою чашку, словно та была якорем, способным удержать ее на месте, если вдруг налетит ураган.
Ураган уже бушевал в глазах ее любовника. Она ненавидела это слово – «любовник», даже стеснялась его. Ей казалось, что, когда между людьми возникает долгая и прочная связь, их отношения перестают быть стыдными. Но Люба даже спустя три года по-прежнему испытывала и стыд, и чувство вины. Федор говорил, что она – реликт, и что для современной женщины завести роман с женатым мужчиной так же просто, как сделать подскок на месте.
– Люба, я ушел от жены, – сказал Алекс, взяв ее руку в свои ладони. – У меня чемодан в машине. Мы рассорились в дым, и я подумал: какого черта?!
– Но ты говорил, что она болеет, что ее нельзя оставлять одну. – Люба смотрела на него во все глаза.
Она даже не представляла себе, до чего выглядела красивой сейчас. У Алекса наверняка захватило бы дух, будь он чувствителен к красоте, которая идет от сердца. Но он ничего не замечал, увлеченный происходящими с ним событиями.
– Она выписала к себе двоюродную сестру из Астрахани, – торопливо пояснил Алекс. – Люба, ты понимаешь, что это для нас значит?!
Он подергал ее за руку, словно удивляясь тому, что она до сих пор не пустилась в пляс от радости.
– Это значит, – громко заявил неожиданно очнувшийся Федор, – что жизнь хороша!
Всхрапнув, он запрокинул голову назад и приоткрыл рот. Алекс невнимательно посмотрел на него и снова переключился на Любу:
– Люб, ты почему мне не отвечаешь? Ты хоть понимаешь, что я собираюсь подать на развод? Я совершил поступок!
Его «я» было огромным, как Исакиевский собор. Но Люба не обратила на это внимания: она пыталась заставить себя поверить в то, что Алекс действительно сделал то, о чем говорит. Она представила чемодан в багажнике его машины: собранный кое-как, не до конца застегнутый… Почему-то именно образ этого чемодана разрушил наконец ее недоверие.
– Алекс, это правда? – спросила она и даже взялась за горло, потому что боялась, что ей откажет голос. – Ты теперь будешь совсем-совсем мой?
Алекс мгновенно расцвел.
– Совсем-совсем, – пообещал он, притянул ее к себе и страстно поцеловал в губы.
Действительно, страстно. И нежно! Она даже не помнила, был ли он вообще когда-нибудь таким нежным с ней. Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, Люба наклонилась и уткнулась носом Алексу в плечо. Он обнял ее рукой за шею и с силой прижал к себе. Занятые друг другом, они не заметили, как пробудился Федор. Одну за другой он отправил в себя обе чашки кофе, очутившиеся в поле его зрения, после чего уставился в окно. Некоторое время внимательно за чем-то наблюдал, после чего громко воскликнул:
– Фантастическое свинство!
Алекс и Люба отпрянули друг от друга и посмотрели на него непонимающе.
– Ты уже пришел в себя? – удивилась Люба, а Алекс прокомментировал:
– Судя по всему, кофе в этом заведении подают очень крепкий.
– Там какой-то джип вмазался в припаркованные машины. Слышите, сигнализация орет? – хихикнул Федор, показав пальцем в окно. – Наверное, сел пьяный за руль.
– Нет, серьезно? – всполошился Алекс. – Надеюсь, моя птичка не пострадала?! Люба, жди меня, я сейчас.
Он вскочил на ноги, ринулся к двери и сразу же исчез из поля зрения.
– Федька, он ушел от жены! – едва скрывая ликование, воскликнула Люба и кулаком толкнула своего друга в плечо.
Через секунду стало ясно, что сделала она это зря, потому что Федор даже не собирался держать удар. Вместо этого он завалился набок и без всякого шума свалился со стула. Люба вскочила на ноги, чтобы броситься ему на помощь, и…
И замерла на месте, уставившись на женщину, которая возникла прямо перед ней, взявшись непонятно откуда. Медленным рассчитанным жестом женщина сняла затемненные очки. Но Любе не нужно было дожидаться, пока она покажет лицо. Она и так знала, кто перед ней.
Она узнала ее сразу и застыла, словно на вдохе поймала пулю в грудь.
– Ну вот, Люба, пришло время нам познакомиться лично, – сказала жена Алекса и кротко улыбнулась.
На ней был легкий жакет и косынка, скрывающая волосы. И все же Люба ни с кем бы ее не спутала. Она видела ее всего несколько раз издали, но зато тысячи раз прокручивала увиденное в голове.
– Уверена, что вы знаете, как меня зовут, – усмехнулась незваная гостья и спросила скорее для проформы: – Можно?
Показала глазами на то место, которое только что освободил ее муж, и села. Она выглядела спокойной, даже чересчур спокойной, словно сытая лиса.
– А вот я не знаю, как вас зовут, – неожиданно раздался голос снизу, и Федор полез с пола обратно на свое место.
– Надежда Лекторова, – любезно представилась та, улыбнувшись еще раз, с той же ласковой вежливостью. – А вы Федор, надо полагать. Я все про вас знаю! – добавила она и продемонстрировала чудесные ямочки на щеках.
Люба была сражена наповал. Не тем, что Надежда застигла ее врасплох, нет. Она была сражена ее цветущим видом, ее чудесным цветом лица, повадками довольной жизнью женщины.
– Алекс говорил, что я хронически больна, правда? – Надежда стянула с головы косынку, поправила темные вьющиеся волосы и, раскрыв сумочку, покопалась в ней. На свет появились узкая пачка сигарет и зажигалка. – Можно я закурю? Не волнуйтесь, – добавила она, заметив, что Федор, нахмурив брови, выглядывает в окно. – У машины Алекса разбита фара. А он безумно любит свою «птичечку». Так что легко можно понять его бешенство.
