– Что значит «обстоятельства произошедшего не выяснены в полной мере в силу объективных причин»? – спросила девушка, впрочем, довольно спокойным голосом.
– Это значит, что никто ничего не видел.
– А я, выходит, не в счет? – уточнила она скептически. Захаркин отвернулся к окну.
– Показания учтены, но в силу вашего состояния…
– Ладно, хорошо. – Она устало отмахнулась, не желая слушать все это еще раз. У нее просто нет времени. После выписки только и делает, что ходит по лабиринту, полному тупиков и обманок, отчего голова шла кругом. В буквальном, причем, смысле.
Когда ее выписывали, ей выдали вещи – разрезанные хирургическими ножницами джинсы были изъяты в качестве вещественного доказательства, так же как и куртка. Вместо них выдали протокол. Еще отдали сумку, но ни телефонов, ни компьютера, ни ключей от квартиры – ничего, кроме каких-то старых бумажек и паспорта там не оказалось.
Забрала сумасшедшая?
– Вы не нашли на месте моей фотографии? – поинтересовалась Ветрякова, вчитываясь в бесформенные, сухие формулировки постановления о возбуждении дела.
– Нет.
– Вы можете показать протокол осмотра места преступления? – попросила Василиса. Захаркин скривился. Этого он и боялся. Самодеятельности только не хватало.
– Нет, не могу.
– Тогда примите от меня заявления о кражах, – уперлась девушка.
– Ну что вы за человек! – разозлился следователь. – Подписывайтесь и уходите.
– Я сделаю копию, – пробормотала Василиса. – Знаю, что имею на это право.
– У нас нет ксерокса, – парировал Олег Иванович, чувствуя, как закипает кровь от раздражения. Больше всего в своей работе он ненавидел потерпевших. Они были неадекватными, плакали, требовали, норовили накатать жалобу. Но такие, как Василиса, были хуже всего. Она достала из сумки ноутбук – новенький, небольшой, но оснащенный всем необходимым. Может быть, даже, купила перед тем, как прийти сюда.
– Мне не нужен ксерокс, – ухмыльнулась девушка. – Так что, заявление примете? – И принялась фотографировать постановление.
– Чего вы хотите? – спросил ее Захаркин после долгой паузы.
– Разве непонятно? Хочу, чтобы вы раскрыли это дело. Буду писать во все инстанции, жаловаться. Статью сварганю о том, как вы переиначиваете слова. Как давили на меня, когда я, почти без сознания, лежала в больнице. Произвол и непрофессионализм. Или…
– Или? – Олег Иванович про себя продолжил: «Или я завершу начатое, зарежу вас, дорогая потерпевшая, прямо тут – и дело с концом». – Он улыбнулся, вежливо и обходительно. – Или что?
– Вы дадите мне посмотреть материалы дела, и я подпишу все, что вы хотите, вплоть до того, что спьяну могла сама себя порезать. Наткнулась на собственный нож десять раз, потом спрятала его, сама не помню где, и легла умирать в беседку. Хотите?
– Зачем вам это? – нахмурился Захаркин. – Играете в Зорро? Все равно ничего и никого не найдете.
– Я ищу другого, – заверила его Василиса, с недовольством понимая, что ей опять нужно в туалет. Что ж такое!
– Правды, что ли? – Следователь пожал плечами, огляделся. Один его коллега ушел час назад, другой сидел, погруженный в себя и в компьютерную программу, и ни на что не обращал никакого внимания.
– Так что?
– Как хотите, – покачал головой Захаркин. – Все равно там ничего нет.
Василиса склонилась над делом, игнорируя потребность побежать «до ветру». Девушка увидела фотографии, которые были сделаны уже после того, как она была увезена в больницу. Мутные пятна на грязном полу беседки. Следы крови.
– Кваско С. Б. – это он меня нашел? – спросила Василиса, снимая запись в деле на встроенную в ноутбук камеру.
– Да.
– Я его вообще не помню.
– Вы были без сознания. Потеряли слишком много крови. – Она вздрогнула, увидев в деле собственную фотографию, сделанную, видимо, еще в «Скорой помощи» или в больнице, на операции. Раны – крупным планом, каждая в отдельности, и все ее тело целиком. Грязная, окровавленная, полуголая – одежду уже частично срезали. На ноге – чей-то залитый кровью ремень.
Василиса листала дело дальше. Опрос Кваско С. Б. Он никого не видел. Шел домой, в кирпичную пяти-этажку. Хотел срезать чуть-чуть, поэтому пошел через площадку. Увидел ногу, торчащую из проема в беседке. Ни стонов, ни каких-либо еще звуков не было слышно. Потом другой мужчина прибежал на крики о помощи, помог наложить шину.
Протокол осмотра места происшествия интересовал Ветрякову больше всего, но разочаровал. Как и говорил следователь, в нем не было ничего. Кроме ее, Василисиной, крови, конечно. Нож сумасшедшая, видимо, унесла с собой. И сейчас, возможно, режет им батон хлеба и колбасу, делает бутерброд. Спокойно ходит по улицам.
Итак, ее нашли без телефонов и компьютера. Определенно, нападавшая все унесла с собой. Что это может значить? Что эта сумасшедшая теперь может знать? Компьютер защищен сложным паролем. После пятой неверной попытки он заблокируется навсегда. Телефоны? Василиса пробовала звонить по ним – все старые номера теперь просто не существуют. И сумасшедшая баба тут ни при чем. Номера заблокировал Страхов.
Ярослав избавлялся от следов своей связи с ней.
«Шелкопряд» исчез, по известному девушке адресу теперь болтался сайт о том, как вывести целлюлит с помощью волшебных китайских экстрактов из пиявок. В этом крылась какая-то мерзкая пакостная насмешка. В доме, где они жили, был изменен код. Василиса все же проникла в подъезд – не так это трудно для журналистки. Квартира стояла, тихая и, кажется, пустая. Она просидела на лестнице вечер и почти целую ночь, но никто не пришел. Кроме того, замок был другим. Конечно, Страхов сменил его – на случай, если у нее где-то оказались бы припрятанными запасные ключи.
– Долго еще? У меня и другие дела есть, – поторопил ее Захаркин. Василиса запечатлела протокол осмотра и перевернула страницу. Следователь поморщился. Это было неправильно, не должен был разрешать ей переснимать материалы. Тайна следствия. С другой стороны, что она сделает? Мутные копии в ноутбуке? Пусть получит их. Может быть, успокоится и отстанет.
– А это кто? – спросила она, вчитываясь в листок с показаниями некоего Ковалевского А. Э., 1983 года рождения, предпринимателя, проездом в Москве.
– Он прибежал на крик Кваско о помощи. Случайно проходил мимо, – пояснил Захаркин. – Наложил вам шину, между прочим. В прошлом он врач. – И следователь ткнул в показания.
– Гхм, – фыркнула девушка. – Ковалевский. Как Софья Ковалевская. А как с ним связаться? Все-таки, получается, спас мне жизнь.
– Ну, начинается. Затеяли собственное следствие? – всплеснул руками Олег Иванович. Он вытащил дело из Василисиных цепких ручек и захлопнул папку. – Слушайте, подписывайте-ка постановление, и все. Идите… лечитесь!
