– О, детка… черт… ты всегда такая мокрая, – стонет он, и я двигаюсь над его рукой.
Дыхание и стоны учащаются – просто удивительно, как быстро мое тело реагирует на Хардина. Он до тонкостей знает, что и как делать и говорить.
– Ты будешь меня слушаться. Будешь? – говорит он, покусывая меня.
Что?
– Скажи, что будешь меня слушаться, или я не дам тебе кончить. – Конечно, он шутит!
– Хардин! – говорю я, пытаясь двигаться быстрее, но он останавливает меня. – Хорошо… хорошо… только, пожалуйста, продолжай, – прошу я, и он усмехается.
Я хочу дать ему пощечину, прямо сейчас. Он использует самый уязвимый момент, когда я не могу проявить гнев, потому что полностью в его власти. Я слишком близко от него, нас разделяет только тонкая ткань моих трусиков.
– Пожалуйста! – повторяю я, и он кивает.
– Хорошая девочка, – говорит он мне в ухо, снова двигая ладонью.
Чувствую, что уже совсем скоро приду к оргазму. Хардин шепчет мне на ухо дикие непристойности, предлагая мне такое, что я даже не знаю, как описать. Они ужасны, но так приятны, что я сцепляю руки, чтобы не упасть с кровати, когда наконец я достигаю кульминации.
– Открой глаза. Я хочу видеть, какой я могу делать тебя, – говорит он, и я стараюсь держать их открытыми, когда меня накрывает оргазм.
Моя голова падает ему на грудь, я крепко обнимаю его под мышками и пытаюсь отдышаться.
– Поверить не могу, что ты пытался… – начинаю я, но он прерывает меня нежным поцелуем.
Я прерывисто дышу, до сих пор не оправившись. Я опускаю руку вниз между нами и берусь за него. Он морщится и оттягивает мою губу, нежно посасывая ее. Я решаю воспроизвести страницу из секс-пособия и зацепить Хардина Скотта еще сильнее.
– Говори – и я сделаю все, что ты хочешь, – соблазняюще шепчу я ему в ухо.
– Что?
– Ты слышал.
По-прежнему бесстрастно смотрю на него, одной рукой водя по его члену, а другой стягивая с себя трусики. Тру себя членом, и Хардин стонет.
– Прости, – наконец произносит он, покраснев, – просто разреши мне трахнуть тебя… пожалуйста, – просит он.
Я смеюсь. Он тянет руку к тумбочке, достает презерватив, быстро натягивает его и целует меня еще раз.
– Не знаю, готова ли ты делать это. Если будет слишком больно, скажи. Хорошо, детка? – Мне нравится, что он снова стал нежным и милым.
– Ладно, – отвечаю я.
Он приподнимает меня, и я чувствую напротив себя кончик презерватива, и затем он погружает его в меня.
– Ой, – говорю я, закрывая глаза.
– Все нормально?
– Да… просто… по-д-другому, – заикаюсь я.
Мне не так больно, как раньше, но ощущение по-прежнему неприятное. Я не открываю глаза и слегка двигаю бедрами, уменьшая напряжение в паху.
– Лучше или хуже? – Его голос напряжен, на лбу набухает жилка.
– Тсс… замолчи, – говорю я, продолжая двигаться.
Он стонет и извиняется, давая мне минуту, чтобы привыкнуть. Понятия не имею, сколько проходит времени, прежде чем я снова начинаю двигаться. Дискомфорт чувствуется уже гораздо меньше, и в какой-то момент Хардин ложится на спину, прижимая меня к себе. Так намного лучше, он поддерживает меня, и мы движемся вместе. Кладу ему на грудь одну руку, опираясь всем весом и двигая ногами. Не обращаю внимания на боль в мышцах и продолжаю двигаться таким образом. Я вижу, как по лбу Хардина катятся бисеринки пота. Он закусывает губу и пристально смотрит на меня, и я почти чувствую жар его взгляда той частью кожи, на которую он смотрит.
– Ты для меня все. Я не могу потерять тебя, – говорит он, когда я целую его в шею и в плечо. Его кожа соленая, и влажная, и удивительно вкусная. – Я близко, детка, чертовски близко. Мне так хорошо с тобой, детка! – стонет он, поглаживая меня по спине, и я стараюсь двигаться быстрее.
Он переплетает свои пальцы с моими, и этот интимный жест меня очень трогает. Я люблю его поддержку, я люблю его.
Чувствую, как твердеет живот, когда Хардин массирует мне шею. Он продолжает нашептывать мне ласковые слова, и тело его становится все напряженней. Я полностью растворяюсь в его голосе, и он потирает большим пальцем мой клитор, отчего оргазм происходит быстро и мощно. Наши стоны переплетаются так же, как и наши тела, когда мы кончаем. Он откидывается назад на кровать и кладет меня рядом. Я не замечаю, когда он успевает выбросить презерватив.
– Хорошо, что ты догнал меня на лестнице, – наконец, говорю я после долгого, но приятного молчания.
Моя голова лежит на его груди, и я слышу, как его сердцебиение замедляется.
– Я тоже. Я не собирался, но мне пришлось. Извини за все это. Иногда я такой урод, – говорит он.
Я поднимаю голову и смотрю ему в лицо.
– Иногда? – улыбаюсь я.
Он касается указательным пальцем моего носа, и я хихикаю.
– Пять минут назад ты не жаловалась, – замечает он.
Я качаю головой и снова кладу ее на его липкую от пота грудь. Я вожу пальцем по татуировке в форме сердца и замечаю, что от этого у Хардина выступают мурашки на коже. Отмечаю про себя, что сердце закрашено сплошной черной краской.
– Это потому, что в сексе ты лучше, чем в отношениях, – дразню я.
– Не спорю, – смеется он, слегка отодвигаясь.
Мне очень нравится, как он гладит меня по щеке. Кончики его пальцев грубые, но их прикосновения всегда приятны.
– Так что произошло между тобой и Дэном? Я имею в виду раньше? – Наверное, не стоит спрашивать его об этом, но я хочу знать.
– Что? Кто тебе сказал, что у нас с Дэном проблемы? – Он поднимает мой подбородок, чтобы взглянуть на меня.
– Джейс. Он не сказал, что именно произошло, только что между вами такое случалось. Что он имел в виду?
– Да ерунда, это было в прошлом году. Тебе не о чем беспокоиться. Обещаю, – говорит он, улыбаясь.
Он смотрит серьезно, но я не придаю этому значения. Я рада, что мы обсудили это и стали лучше понимать друг друга.
– Ты встретишься со мной после стажировки? Не хочу, чтобы кто-то нас опередил и снял ту квартиру.
– У нас нет мебели, – напоминаю я.
– Там кое-что есть. Но мы можем что-то поменять или докупить, когда переедем.
– Сколько стоит эта квартира? – спрашиваю я.
Я не очень-то хочу слышать ответ, так как понимаю, что это дорого, раз там уже есть мебель.
– Не волнуйся об этом. Все, о чем тебе нужно думать, это сколько стоит кабельное телевидение, – улыбается он, целуя меня в лоб. – Так как? Ты еще не передумала?
– И продукты, – напоминаю я, и он хмурится. – Нет, не передумала.
