Он опять смеется и наваливает себе гору еще больше, чем у меня.
– Как тебе в университете, Тесса? – спрашивает Кен.
Я проворно пережевываю кусок, чтобы ответить.
– Просто замечательно. Правда, это только мой первый семестр, спросите лучше через несколько месяцев, – шучу я, и все, кроме Хардина, смеются.
– Ну, здорово. А ты не ходишь в какие-нибудь клубы на территории кампуса? – спрашивает Карен, вытирая рот салфеткой.
– Пока нет, но я планирую в следующем семестре ходить в Литературный клуб.
– В самом деле? Хардин раньше туда ходил, – добавляет Кен.
Смотрю на Хардина. Он щурится, и на его лице написано крайнее раздражение.
– А вам нравится жить рядом с университетом? – спрашиваю я, желая отвлечь от Хардина внимание.
Лицо его смягчается, и я предполагаю, что это способ поблагодарить меня.
– Нравится. Когда Кен первый раз стал ректором, мы жили гораздо дальше, а потом нашли этот дом и буквально в него влюбились.
Вилка падает из руки прямо на тарелку.
– Ректором? CWU? – задыхаясь, спрашиваю я.
– Да, разве Хардин не говорил? – удивляется Кен, глядя на сына.
– Нет… я не…
Карен и Лэндон вслед за Кеном смотрят на Хардина, и тот нервно ерзает.
Он смотрит на отца через стол взглядом, полным лютой ненависти. Он вскакивает на ноги с криком:
– Нет! Нет, я ей не говорил! Я не знаю, какого черта ей знать об этом! Я не хочу пользоваться ни твоим именем, ни твоим положением! – И пулей уносится из-за стола.
Карен сидит так, словно сейчас расплачется, Кен покраснел.
– Простите, я не знаю, что на него… – начинаю я.
– Нет. Не извиняйся за его плохое поведение, – говорит Кен.
Я слышу, как хлопает задняя дверь.
– Извините.
Встаю и иду искать Хардина.
Глава 47
Выбегаю в заднюю дверь и вижу Хардина, который ходит взад-вперед по террасе. Не уверена, что могу чем-то помочь, но в такой ситуации предпочитаю находиться с ним, а не оставаться среди его родственников. Я чувствую ответственность за происходящее, потому что это мы приехали по моему желанию, Хардин не хотел. Если бы он вдруг начал общаться с моей мамой, мне тоже было бы это странно.
«Ха, как будто она позволила бы этому случиться», – усмехается внутренний голос.
Как будто прочитав мои мысли, Хардин бросает на меня сердитый взгляд. Я подхожу ближе, он отворачивается.
– Хардин…
– Нет, Тесса, не надо, – резко говорит он. – Я знаю, что ты хочешь сказать, что надо вернуться и извиниться перед ними. Но этого никогда не произойдет, так что не трать слова! Почему бы тебе не вернуться самой, не поужинать и не оставить меня в покое, черт возьми.
Я делаю шаг к нему и говорю только:
– Я не хочу туда возвращаться.
– Почему? Ты отлично вписываешься в их компанию чопорных зануд.
Ах так! Почему я снова здесь? Ну конечно: чтобы Хардин на мне отыгрался.
– Знаешь что? Отлично! Я ухожу. Не понимаю, почему я до сих пор рядом с тобой! – кричу я, надеясь, что меня не слышат внутри.
– Думаю, потому что ты не понимаешь намеков…
Когда последнее слово срывается с его губ, чувствую растущий в горле комок.
– Намек понят.
Я смотрю на каменный пол, пытаясь проглотить горькую пилюлю, но мне не удается. Вновь смотрю на Хардина и встречаюсь с ним взглядом.
– И все? Это и весь твой ответ? – смеется он, проводя рукой по волосам.
– Ты не заслуживаешь того, чтобы я тратила на тебя время. Ты не заслуживаешь, чтобы я говорила с тобой – я или те прекрасные люди. Они пригласили тебя на ужин, а ты его испортил! Вот чем ты занимаешься: ты все разрушаешь! И меня тоже.
По лицу текут слезы. Хардин подходит ко мне. Я отступаю, спотыкаясь обо что-то. Хардин пытается поддержать меня, но я хватаюсь за кресло. Я не хочу от него помощи.
Когда я смотрю на него снова, лицо его печально, и он тихо говорит:
– Ты права.
– Я знаю, – сообщаю я и отворачиваюсь.
Быстрее, чем я успеваю сообразить, его пальцы хватают мое запястье, и он прижимает меня к груди. Я прижимаюсь изо всех сил, хочу полностью с ним слиться. Я слышу, как часто бьется мое сердце. Интересно, слышит ли его Хардин, или может, он чувствует мой пульс? В глазах его – ярость, и я вижу в них свое отражение.
Внезапно он впивается в мои губы с такой силой, что мне почти больно. Он полон таким отчаянием и жаждой, что я теряюсь. Растворяюсь в Хардине. Растворяюсь в соленом от слез поцелуе, в его ладонях, запущенных в мои волосы. Его руки соскальзывают мне на талию, и он подсаживает меня на перила. Мои ноги обвиваются вокруг него, и он движется между ними, не переставая меня целовать. Мы задыхаемся, вцепившись друг в друга. Я осторожно закусываю его нижнюю губу, и он стонет, прижимаясь ближе.
Скрипит задняя дверь, и чары спадают. Обернувшись, в ужасе встречаюсь глазами с Лэндоном. Тот краснеет, изумленно глядя на меня. Я отталкиваю Хардина, спрыгиваю с перил, одергиваю платье.
– Лэндон… я… – начинаю я.
Он поднимает руку, заставляя меня замолчать, и подходит к нам. Хардин дышит так громко, что мне кажется, что я слышу эхо, отражающееся от стены дома. Щеки его пылают, глаза дикие.
– Ничего не понимаю. Я думал, вы друг друга терпеть не можете, а вы тут… у тебя же бойфренд, Тесса, я не думал, что ты можешь так поступить.
Слова Лэндона жесткие, но тон остается мягким.
– Нет… я не знаю, как это вышло. – Я встаю между ним и Хардином. Хардин молчит, и я этому рада. – Ной уже знает. Я собиралась рассказать тебе, просто не хотела, чтобы ты понял меня неправильно, – объясняю я, как бы извиняясь.
– Не знаю, что и думать, – говорит Лэндон и отправляется обратно.
Тут, словно в кино, раздается раскат грома.
– Похоже, будет гроза, – говорит Хардин, глядя на небо.
Хоть он и раскраснелся, голос его спокоен.
– Гроза? Лэндон только что застал нас… целующимися, – ужасаюсь я, чувствуя, как между нами снова возникает электричество.
– Все будет хорошо.
Гляжу на него, ожидая увидеть самодовольство, но ничего подобного. Он кладет руку мне на спину и нежно поглаживает.
– Хочешь пойти в дом или отвезти тебя обратно?
Поразительно, как резко меняется его настроение – от ярости к страсти, а затем к невозмутимости.
– Я хотела бы вернуться и доужинать. А ты?
