Глупо, но я сравниваю Хардина и себя с персонажами романа. Разница лишь в том, что Хитклиф безумно любил Кэтрин, только он сидел сложа руки, пока она не вышла замуж за другого, после чего и сам женился на другой. Хардин не любил меня так, так что он не имеет права сравнивать себя с Хитклифом.
Кажется, все смотрят на меня и ждут моего ответа. Они, видимо, надеются, что я приведу контраргументы, но я молчу. Я знаю, что Хардин пытается снова поймать меня на свою удочку.
Глава 64
После занятий прощаюсь с Лэндоном и подхожу к профессору, чтобы объяснить причину пропусков. Он поздравляет меня со стажировкой и объясняет, что немного перестроил учебный план. Я разговариваю с ним до тех пор, пока Хардин не выходит из аудитории. Затем возвращаюсь к себе в общагу и раскладываю на кровати тетради и учебники. Пытаюсь заниматься, но все время опасаюсь, что войдет Стеф, Хардин или кто-то еще из их друзей, кто постоянно болтается в нашей комнате. Поэтому собираю учебники и иду к машине. Может, найду себе место для учебы в каком-нибудь кафе.
Покатавшись, обнаруживаю на оживленном перекрестке небольшую библиотеку. На парковке – всего несколько машин, так что заезжаю без проблем. Сразу иду в дальний конец читального зала и сажусь возле окна, выложив все свои книжки. Теперь я готова приступить. Это будет моим новым убежищем – идеальным местом для учебы.
– Мисс, мы закрываемся через пять минут, – сообщает мне пожилой библиотекарь.
Закрываемся? Смотрю в окно: оказывается, уже стемнело. А я даже не увидела закат. Я была так поглощена чтением, что не заметила, как пролетело время. Безусловно, стоит приходить сюда чаще.
– О, хорошо, спасибо, – отвечаю я и собираюсь.
Проверив телефон, обнаруживаю новое сообщение от Зеда.
«Просто хотел пожелать тебе спокойной ночи. Не могу дождаться пятницы». Он действительно очень хороший. Пишу в ответ: «Это очень мило, спасибо. Тоже с нетерпением жду встречи».
Возвращаюсь в комнату, Стеф еще нет, так что я залезаю в пижаму и беру с полки «Грозовой перевал». Вскоре засыпаю – с мыслями о Хитклифе и торфяниках.
Первое, что я вижу утром пятницы, – сообщение Лэндона, что его не будет весь день, потому что Дакота приезжает на день раньше, чем он предполагал. Меня посещает желание пропустить литературу, но я гоню его прочь. Я не могу позволить Хардину портить все, что я люблю.
На сборы и прическу (зачесываю волосы назад и укладываю) сегодня трачу больше времени, чем обычно. На улице, кажется, тепло, надеваю флиску с длинными рукавами и джинсы.
Захожу за кофе, и в очереди передо мной оказывается Логан. Он оборачивается прежде, чем я успеваю ускользнуть.
– Привет, Тесса, – говорит он.
– Привет, Логан, как дела? – вежливо интересуюсь я.
– Нормально, ты пойдешь сегодня?
– На костер?
– Нет, на вечеринку. Костер будет скучный, как всегда.
– Ничего, я все равно пойду туда, – усмехаюсь я, и Логан тоже хихикает.
– Ну, если будет скучно, всегда можешь зайти к нам, – приглашает он и берет свой кофе.
Благодарю его, и когда он уходит, радуюсь: компания Хардина, кажется, не интересуется костром, а это значит, мне удастся избежать встречи с ними.
Наступает время литературы. Прохожу к своему месту, не глядя на Хардина. Продолжается обсуждение «Грозового перевала», но Хардин молчит. Как только лектор нас отпускает, хватаю свои вещи и почти бегом тороплюсь к двери.
– Тесса, – слышу я голос Хардина позади меня, но только ускоряю шаг.
Без Лэндона я чувствую себя более уязвимой.
На улице ощущаю легкое прикосновение к руке. Я знаю, что это он, по тому, как покалывает кожу.
– Что? – кричу я.
Он отступает и протягивает мне блокнот.
– Ты уронила.
В душе борются смущение и разочарование. Когда же меня перестанет терзать эта боль! Вместо того чтобы пройти, она только сильнее день ото дня. Я не должна признаваться себе, что люблю его, – если я буду продолжать отвергать правду, возможно, боль исчезнет сама.
– Ой, спасибо, – бормочу я, хватая блокнот.
Он скользит по мне взглядом, и мы смотрим друг на друга – до тех пор, пока я не осознаю, что мы стоим на тротуаре, посреди толпы студентов. Хардин встряхивает волосами и закидывает их назад. Потом разворачивается и уходит. Я забираюсь в машину и еду прямо к Лэндону. Я не собиралась приезжать раньше пяти, а сейчас только три, но я не могу сидеть в одиночестве. У меня действительно что-то случилось с психикой после того, как в моей жизни появился Хардин.
Карен с широкой улыбкой открывает дверь и приглашает меня внутрь.
– Я пока одна дома. Дакота и Лэндон пошли в магазин кое-что мне купить.
– Ничего, простите, что я пришла так рано.
– А, не извиняйся. Можешь помочь мне с готовкой!
Карен протягивает мне разделочную доску и несколько луковиц и картофелин. Она болтает о погоде и предстоящей зиме.
– Тесса, ты все еще хочешь помогать мне в теплице? Там климат-контроль, так что зима нам не страшна.
– Да, конечно. Я очень бы хотела.
– Замечательно, значит, завтра? В следующие выходные я буду немного занята, – шутит она.
Свадьба! Я почти забыла. Пытаюсь улыбнуться в ответ.
– Да, хорошо.
Жаль, что мне не удалось позвать Хардина, но это оказалось невозможно, тем более это невозможно сейчас.
Карен ставит курицу в духовку и собирается накрывать на стол.
– Хардин придет сегодня на ужин? – спрашивает она, когда мы раскладываем приборы.
Она явно пытается казаться беспечной, но я вижу, что она нервничает.
– Нет, он не придет, – отвечаю я, уставившись в пол.
Она останавливается и смотрит на меня.
– У вас все в порядке? Не думай только, что я спрашиваю из любопытства.
– Ничего, все в порядке, – говорю я. – Не думаю, что у нас все хорошо.
– Ой, дорогая, так обидно это слышать! Я думала, между вами действительно что-то было. Но я знаю, как это трудно – быть с кем-то, кто боится показать свои чувства.
Эта тема действует на меня очень странно. Я даже с матерью не могу обсуждать такие вещаи, но Карен так открыта, что я способна говорить с ней об этом.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, я не знаю Хардина так хорошо, как хотела бы, но знаю, что он очень закрыт эмоционально. Кен ночами не спит, беспокоясь о нем. Он всегда был трудным ребенком. – Ее глаза блестят. – Он даже маме не может сказать, что ее любит.
– Что?
– Он просто не станет об этом говорить. Не знаю почему. Кен не может вспомнить, чтобы Хардин хоть раз сказал кому-то, что он его любит. Это действительно печально, не только для Кена, но и для Хардина тоже, – она вытирает глаза.
