— Наверное, они завидовали бы тебе даже сейчас, — ответила Мелани, щупая тонкий крепдешин.
— И, кроме того, Джеки Кеннеди лично спросила меня, откуда у меня такое платье. Она тогда как раз собиралась стать миссис Онассис.
— Ты знала Джеки Кеннеди?
Мелани пришла в восторг. Конечно, ее прабабушка была знакома с известными, выдающимися личностями, но такого она не ожидала.
— Ну, знала — это, пожалуй, слишком громко сказано. Я разговаривала с ней, она похвалила мое платье, и мне удалось вручить ей свою визитную карточку. Но Джеки так и не купила у меня шляпу, к сожалению.
— Почему ты до сих пор об этом не рассказывала?
— Не было повода, — отмахнулась Ханна. — И к тому же ты меня знаешь: я не люблю хвастаться.
В этом она была права: Ханна всегда наслаждалась своим успехом, но никогда не объявляла о нем публично.
Когда они снова вернулись к одежде, Ханна вдруг остановилась. Очевидно, она что-то обнаружила среди вещей.
— Быть этого не может! — пробормотала она и, словно притянутая невидимой силой, подошла к невзрачному коричневому платью, которое лежало под красивым голубым туалетом.
Коричневое платье было сшито из грубой ткани и имело довольно простой крой, но сохранилось так хорошо, что у Мелани не поднялась рука его выбросить.
Дрожащими руками Ханна взяла платье и пощупала ткань.
— В каком году оно было сшито? — спросила Мелани, но прабабушка ей не ответила.
Она некоторое время внимательно рассматривала платье, а затем стала ощупывать его кант. Через несколько минут она остановилась.
— Нет ли у тебя под рукой случайно ножниц, дитя мое? — спросила прабабушка.
— Под рукой нет, но я сейчас их принесу.
Мелани поспешно вышла из салона и помчалась в кухню. Что вдруг случилось с ее прабабушкой?
Когда девушка вернулась с ножницами, Ханна уже уселась на одну из табуреток. Остальные платья, казалось, ее больше не интересовали. Она держала в руках кайму, которая выглядела немного выпуклой.
Мелани вспомнила об утреннем споре, но все же протянула Ханне ножницы. Если уж ее прабабушка и умела обращаться с каким-то предметом, то это были именно ножницы.
Ханна ловко распустила шов и расправила ткань.
— А что это… — начала Мелани, но тут Ханна извлекла из платья несколько старых денежных купюр.
Они были плотно скручены, и вид у них был довольно потрепанный. Ханна задумчиво посмотрела на них, а потом взглянула на Мелани.
— За столько лет я, конечно, забыла очень многое, — сказала она, и по ее щеке скатилась слеза.
Мелани уселась на табуретку рядом с прабабушкой и обняла ее за плечи. Ханна прижалась к ней и тыльной стороной ладони вытерла лицо.
— Эти деньги подарила мне одна хорошая подруга, и было это очень-очень давно. Она хотела, чтобы я научилась чему-нибудь хорошему. Я зашила деньги в платье, чтобы их у меня не отняли.
Мелани гладила Ханну по руке, спрашивая себя, в каком году могло быть сшито платье. Она предполагала, что то были двадцатые годы. Может быть, это произошло во время мирового экономического кризиса?
— Я думаю, что должна рассказать тебе о ней, — в конце концов произнесла Ханна и осторожно освободилась из объятий правнучки. — Ты, конечно, уже сгораешь от любопытства, желая узнать, что произошло со мной на корабле, не так ли?
— Конечно, — ласково сказала Мелани.
Она спросила себя, почему на глазах у ее прабабушки вдруг выступили слезы? Неужели это как-то связано с Тхань?
— Хорошо. Тогда я предлагаю следующее: ты принесешь нам по чашке чая, потому что эта часть истории довольно продолжительная и мне понадобится время, чтобы сосредоточиться, ведь то, что случилось тогда, мне очень хочется навсегда выбросить из памяти. — Она посмотрела на деньги и осторожно развернула их. — Но, как ты видишь, прошлое с себя так просто не стряхнешь.
Мелани бросила короткий взгляд на купюры и увидела, что это были рейхсмарки. Эти деньги были напечатаны после снижения инфляции. Значит, Ханна, очевидно, была в Германии после 1925 года? Что же произошло с ней после похищения?
Мелани встала и пошла в кухню.
Пока закипала вода в чайнике, она смотрела на свой мобильный телефон. Там было уже несколько sms, и среди них — сообщение из агентства. После аварии Шарлотта стала очень осторожно относиться к звонкам. Она всегда заранее старалась убедиться в том, что все в порядке.
Поскольку вода еще не закипела, Мелани решила сразу же позвонить своему ассистенту.
— Привет, дорогая! Давно тебя не слышала! — воскликнула Шарлотта, когда Мелани поздоровалась с ней. — Как у тебя дела?
— Теперь довольно хорошо, — ответила Мелани. — Я сейчас в гостях у своей прабабушки.
— О, в этом крутом музее мод!
Конечно, Мелани с восторгом рассказала всем в агентстве о вилле.
— Я должна обязательно приехать к вам и все это увидеть.
— Тебе здесь будут рады в любое время, — сказала Мелани, хотя и понимала, что Шарлотта выберется сюда лишь тогда, когда выйдет на пенсию. — Ну, говори, почему ты мне звонила?
— Один из твоих клиентов спрашивал, скоро ли можно будет сделать тебе заказ.
— Кто это?
— Дорнберг!
У Мелани перехватило дух. Луи Дорнберг был одним из самых дорогих дизайнеров, с которыми она когда-либо работала! Она с удовольствием вспоминала фотосессию в Тунисе, где она фотографировала его коллекцию.
— Да, он хочет, чтобы ты делала фотографии для его новой рекламной кампании. Разве это не классно?
— Да, конечно, — ответила Мелани несколько неуверенно.
Как бы ей ни льстило такое предложение, она знала, что Дорнберг не удовлетворится короткими съемками в Берлине или даже в Германии.
— Что-то не слышу восторга в твоем голосе, — констатировала Шарлотта.
— Ах, ты же знаешь, какие у меня сейчас обстоятельства.
— Конечно, знаю. Но фотосессия состоится не раньше сентября. И она будет проходить на Бали!
У Мелани сжалось сердце. Бали — это, конечно, прекрасно, и если бы в начале года все было по-другому, то сейчас она бы, наверное, прыгала от восторга. Однако теперь ее охватило неприятное чувство.
— Дай мне немного подумать, хорошо? Пожалуйста…
— Тебе нужно время на размышления? Мы же говорим о Дорнберге!
Мелани беспокойно заходила по комнате:
— Да, я знаю. Но в данной ситуации я просто не могу ответить сразу. Дай мне хотя бы пару дней, хорошо?
Шарлотта вздохнула:
— Ну ладно, только для тебя. Ты знаешь, что Дорнберг не любит, когда его заставляют ждать. Такой человек, как он, получает ответ сразу же.
