— Разумеется, я подразумеваю поединок, — сказал Роланд, не обращая внимания на насмешку. — Я буду сражаться с якобы настоящим наследником. Не на жизнь, а на смерть. И пусть Господь решает.
— В таком случае решает меч, — ответил Флорис. — Нет, господин Роланд, такую форму Божьего испытания не признает даже Церковь, а уж тем более рыцари. С момента сражения между Давидом и Голиафом прошло много времени. И я уверен, если Дитмар начнет использовать камнемет, вы сочтете это нерыцарским поведением. Если и произойдет поединок, то между рыцарями, которые опытны, сильны и тяжелы в равной мере. Сразитесь со мной, господин Роланд! — Флорис положил руку на меч.
— Мой вызов все еще остается в силе! — с достоинством произнес Роланд. — И он адресован не вам. Мы никогда не были врагами, господин Флорис.
Флорис фыркнул:
— А вот мне припоминается другое. Например, рана от меча, которую я получил, пытаясь спасти истинного наследника от ваших палачей. Ну хорошо, я охотно буду сражаться против вас как представитель госпожи Герлин, чью честь вы также оскорбили. Подумайте, господин Роланд. Поединок со мной — или же мы устроим Божий суд немного по-другому. Например, посредством открытой битвы: вы и ваши рыцари против господина Дитмара и его войска. Если вы действительно так уверены в защите Всевышнего…
Роланд ничего не ответил. Он лишь развернул свою лошадь и поскакал галопом обратно к крепости.
Рюдигер знал, что сейчас в душе Ханзи шла тяжелая борьба. Он наверняка мог бы убить рыцаря одним выстрелом из лука, но господин Жан де Бувин удержался от недостойного поступка.
А вот Герлин из Лоша, напротив, очень быстро потеряла самообладание, услышав, чего хочет Роланд. С башни ей не удалось все понять, но она слышала, о чем спорят Дитмар и Флорис, когда спешила по ступеням вниз, во двор.
— Я сам могу сражаться в поединке, приемный отец! — неистовствовал Дитмар, считая такую опеку чрезмерной.
— Разумеется, — усмехнулся Флорис. — Но вспомни, что Ульрих из Штайнбаха едва не убил тебя. К сожалению, в данном случае это означает верную смерть. Это не турнир, где юный, худощавый рыцарь проигрывает взрослому и тяжелому с достоинством — или даже выигрывает, если его техника превосходна. Дитмар, ты прекрасный воин, и у тебя даже были бы шансы выиграть. Но риск слишком велик. И нет смысла идти на него. Мы ведь вполне можем взять Роланда измором.
— А почему тогда ты хочешь сражаться с ним? — язвительно спросил Дитмар. — Ты ведь тоже можешь прятаться в осадной крепости.
Герлин кивнула.
— В этом он прав, — заметила она. — Никто из вас не должен сражаться. Подождем, пока дело не уладится само.
— Но ведь это не по-рыцарски! — в один голос воскликнули Флорис и Дитмар — они снова были едины.
Герлин вздохнула:
— А нападения Роланда на деревни — рыцарские поступки, да? Прекратите уже говорить глупости! Если он не захочет голодать, то завтра сможет сдаться с достоинством. Насколько я знаю Дитмара, он его отпустит.
Дитмар покраснел — именно это он пообещал Роланду.
— Я не могу допустить, чтобы София голодала! — упрямо заявил он. — Что она вообще обо мне подумает, если я буду караулить крепость, как кот мышиную нору, и не решусь сразиться с ее отцом?
— Ты можешь объяснить ей, что не хотел, чтобы на твоих руках была кровь ее отца.
Герлин отлично владела искусством учтивых речей. Она получила воспитание при дворе Алиеноры Аквитанской, пожалуй, величайшего дипломата и стратега своего времени.
Рюдигер расплылся в улыбке.
— А я с Роландом еще не свел счеты, — настаивал Флорис на поединке. — Я также отправил ему письмо с сообщением о начале вражды. И я обладаю такими же правами получить удовлетворение, как и Дитмар, — и у меня намного больше шансов победить.
— Вы просто глупцы! — На глаза Герлин навернулись слезы. — Все это вскоре закончится, но вы непременно хотите сражаться не на жизнь, а на смерть. А что, если я потеряю вас обоих?
Флорис обнял ее.
— Этого не случится, — мягко произнес он. — Но если ты настаиваешь на том, чтобы изморить Роланда голодом, мы будем действовать, как и прежде. Но должны ли продолжать умирать рыцари? Должны ли быть сожжены новые дворы и опустошены поля? Так быстро он не сдастся, Герлин. И если с девушкой действительно что-то произойдет, Дитмар будет винить нас в этом до конца своих дней. Нас и самого себя. От этого можно и зачахнуть. Позволь мне сразиться с Роландом. И доверь наши судьбы Господу!
Герлин поцеловала супруга.
— До сих пор все решения принимал не Господь, а Роланд, — вздохнула она. — Будем надеяться, что он не так бесстрашен, как ты.
В это время и в Лауэнштайне велись горячие споры.
— Тогда сражайся с Флорисом — ведь не имеет значения, убьешь ты одного или другого!
Лютгарт Орнемюнде была совершенно недовольна результатом переговоров.
Роланд пожал плечами.
— Дитмар не уйдет, если я убью Флориса, — размышлял он. — Напротив, это лишь разозлит его еще больше.
— И ты этого боишься? — насмешливо спросила Лютгарт. — Выходит, ты уже не тот рубака, каким когда-то был? Господи, Роланд, мальчишка тебе не соперник! Как только ты убьешь Флориса, он тут же примет твой вызов. Между нами и наследством всего две битвы, Роланд, не больше. А Флорис вызвал бы тебя на поединок и после смерти Дитмара, так что тебе все равно пришлось бы сражаться с ним.
Роланд попытался объяснить Лютгарт разницу. На самом деле он полагал, что без всякого труда сможет убить Дитмара Орнемюнде. Он наблюдал за сражением между ним и Ульрихом из Штайнбаха из крепости. Легкий противник. А вот поединок с Флорисом заберет у него силы. Если ему тут же придется сражаться снова…
— Тогда ты отложишь решающий поединок. Господи, Роланд, пошевели мозгами! Мы больше не можем здесь голодать, рыцари ворчат, и на следующей неделе от запасов ничего не останется. Тогда ты будешь сражаться или резать лошадей. Что из этого ты сочтешь рыцарским поступком?
Ворча, Роланд согласился с ней. На следующий день гонец принес весть в осадную крепость: Роланд Орнемюнде объявляет о своей готовности принять вызов Флориса де Трилльона из Лоша. Гонец протянул Флорису окровавленный меч, тот с достоинством принял его.
— Разве у них еще не все свиньи перерезаны? — пошутил Рюдигер.
— Будь благодарен, это очень хороший меч, — заметил Ханзи. — Если его начистить, то можно выгодно продать на рынке в Кронахе.
— Завтра после восхода солнца на равнине перед крепостью, — между тем сообщил Флорис гонцу. — Если вашему господину угодно. А теперь пойдем, разделишь с нами хлеб и мясо, а также выпьешь вина. Ты принес нам хорошие вести. Завтра битва за Лауэнштайн будет окончена.
Глава 8
Ночь перед поединком Герлин провела в осадной крепости. Она делила с Флорисом комнату, которая на самом деле служила складом боеприпасов, поскольку временная крепость, разумеется, не была дворцом с отапливаемыми покоями. Герлин подмела комнату и соорудила из мехов и одеял комфортную постель. Однако им придется согревать друг друга — на дворе стояла безоблачная холодная весенняя ночь. Внизу, в общем помещении, рыцари устроили небольшой пир — они праздновали скорое окончание осады. Герлин и Флорис вскоре удалились к себе, но сразу заснуть не смогли.
