Раздраженная Мириам проверила натяжение ремней и осталась недовольна результатом. У нее было дел по горло. Не хватало только этого рыцаря, который даже не представился!
Похоже, гонец вздохнул с облегчением. Он явно не предполагал, что Мириам мавританка, — после отъезда графа девушка одевалась как дочь торговца или же дама из не самого благородного рода в Тулузе.
— Граф призывает вас к себе, — сообщил он теперь уверенным тоном.
— Какой еще граф? — проворчала Мириам и осмотрела отбойный брус. По крайней мере он был в порядке.
Юный рыцарь выпятил грудь.
— Наш господин граф Раймунд Тулузский! — гордо заявил он. — Он как раз въехал в свою столицу. Захватчики практически не оказывали сопротивления — и теперь Тулуза снова наша! Люди поют и танцуют на улицах, радости нет предела, госпожа!
Радость Мириам не была такой безграничной. Разумеется, она приветствовала победу графа — если это можно было назвать победой. Ведь Монфор покинул город без какого-либо сопротивления и продолжал захватывать другие земли — где, возможно, натворит гораздо больше бед, чем в Тулузе, ведь все альбигойцы покинули город задолго до его захвата Монфором. В то время как граф снова обосновывался в своем дворце, в других местах люди сгорали на кострах.
— Дорога из Монтальбана в Тулузу сейчас не опасна, — заметил гонец, однако это не было новостью для Мириам — из Монтальбана регулярно отправлялись группы воинов на разведку. — Поэтому желательно, чтобы вы последовали за мной уже сегодня.
Наконец Мириам отвлеклась от боевого орудия.
— Я правильно поняла — граф снова собирает свой двор? Или же в Тулузе всего лишь своего рода военный лагерь?
— Там, где граф, — с достоинством заявил гонец, — разумеется, находится и двор Тулузы. Помимо вас также приглашена и госпожа Женевьева де Монтальбан.
Мириам изумленно подняла брови.
— Вот она обрадуется! — буркнула она. — Послушайте, монсеньор, разумеется, мы подчинимся воле графа. Но отправиться в путь сегодня невозможно. И граф не может призвать лишь моего супруга, меня и Женевьеву. Ему придется принять весь двор, который он бросил на произвол судьбы. Девочки не могут остаться здесь без присмотра взрослых женщин. До сих пор я вела двор госпожи Леоноры, так что теперь сообщу эту новость девочкам. Мы соберем вещи и, я думаю, завтра около полудня будем готовы к отъезду. А вы пока освежитесь и позаботьтесь о своей лошади. Она выглядит совершенно истощенной.
— Простите, госпожа, но я передал вам срочное сообщение! — возразил рыцарь. — Граф ожидает вас!
Мириам вздохнула. Ей не очень-то хотелось снова вживаться в роль всезнающей предсказательницы. Предвидеть действия Монфора было сложно, и к тому же окончание этой войны представлялось ей весьма туманным. Но, разумеется, она не могла признаться в этом графу. Предсказатель по звездам всегда ходил по острию бритвы: он должен был предсказывать будущее и при этом не говорить неприятные вещи.
— Монсеньор, сегодня звезды предскажут то же, что и завтра, — сообщила она рыцарю. — Один день ничего не изменит. Но если это настоятельное желание графа, я могу этой ночью составить гороскоп и уже завтра предоставить его ему. Если я полночи проведу в седле, я этого сделать не смогу. Так что обуздайте свое нетерпение, я все объясню графу.
С этими словами Мириам оставила рыцаря, коротко и недружелюбно кивнула рабочим и отправилась в комнату лекаря. Авраам уже ожидал ее там. Он слышал о приезде гонца и понимал, зачем тот явился.
— Итак, если ты спросишь меня, нам следует уже этой ночью отправиться в Аль-Андалус, — сказал он и протянул жене кубок вина. — Раз уж здесь становится жарко, то в Тулузе будет еще жарче. При этом, похоже, граница с Арагоном открыта, ее только что пересек наш граф с войском. Нам придется всего лишь пару дней выдавать себя за покорных испанских христиан. — Соломон бросил на него многозначительный взгляд. Раньше Мириам было непросто выдавать себя за христианку. — Ну хорошо, как по мне, пусть мы будем иудейскими торговцами. У нас есть разрешение на проезд от эмира. А через три-четыре недели мы будем в Гранаде. Эмир сдержит свое обещание, Мири! Лучшие учителя астрономии ждут тебя. Самые современные приборы! Тебе же не хочется продолжать играть роль предсказательницы перед графом!
— Но как же девочки? — произнесла Мириам. — И Женевьева… Я не могу так просто отдать ее графу.
— Женевьева может остаться здесь, — беззаботно ответил Авраам. — Пьер де Монтальбан — ее отец, граф не может отдавать ему приказы.
— А София… — Мириам не хотелось бросать своих подопечных. — И наши катапульты…
Авраам схватился за голову.
— Ты ведь не собираешься ждать нападения лишь для того, чтобы ты могла выстрелить из этих штук! Поехали, Мириам, я куплю тебе котенка. Или борзую… Тогда ты сможешь заботиться о чем-то не таком опасном.
— Я не поеду в Тулузу, если вы не поедете! — Это была Женевьева. Она вошла в комнату и услышала последние слова. — И вы должны поехать в Тулузу. Вы не можете оставить нас одних! Граф… Вы ведь знаете его, госпожа Айеша! Ему нужен благоразумный советник. Он последний раз призывает вас, госпожа. Если сейчас Монфор не нападет…
— В последний и предпоследний раз было сказано то же самое, — заметил Авраам.
Между тем Соломон выглянул в окно.
— Должен вам сообщить, — невозмутимо произнес он, — что сейчас как раз расставляют многочисленную охрану у всех ворот. Похоже, граф предвидел твою реакцию на его повеление и дал гонцу соответствующие указания. Маловероятно, что сегодня ночью ты сможешь выехать отсюда, Айеша.
Мириам в ярости тряхнула головой.
— Я не его заложница!
Авраам вздохнул:
— Но ты можешь ею стать. Будь они прокляты, все эти благородные господа! Нам следовало уехать намного раньше!
— Это, наверно, и из-за меня, — пробормотала Женевьева. — Я, пожалуй, слишком резко отреагировала, когда гонец передал мне повеление графа. Как бы то ни было, уже сегодня я приму крещение. Тогда он не сможет ко мне прикоснуться. — Девушка опустила голову.
Мириам встревожилась. Голос Женевьевы звучал не так, как когда она говорила о своих планах стать Совершенной. Сейчас ее явно не переполняли радостные ожидания, она говорила смиренно.
Соломон вскочил.
— Об этом не может быть и речи! — категорично заявил он. — Или ты считаешь, что уже достаточно подготовлена к жизни Совершенной? — Он сделал ударение на слове «жизнь».
Женевьева покраснела.
— Нет, — призналась она. — Я… Я исповедовалась в своих грехах. Но, разумеется… разумеется, с моей жизнью в роли неофитки покончено. Если же я сейчас приму крещение…
— …Ты обязана будешь в конце концов заморить себя голодом! — возмущенно воскликнул Соломон. — Или броситься в огонь, или что-то в этом роде. Дитя мое, Господь не хочет этого! Это может быть выходом, только если завтра эту крепость захватят. — При угрозе захвата крепости нередко все жители принимают крещение и охотно прощаются с жизнью уже как Совершенные. — Но не ради того, чтобы не отдаться мужчине, который до сих пор, насколько мне известно, ни разу не пытался силой затащить девушку в постель. И даже случись такое, ты переживешь это. Господь хочет, чтобы ты жила!
