– Оруженосец Прескотт, – произнес он, продолжая ласкать пса, словно в трансе. – Я вижу, ты стремительно выздоравливаешь. Молодость и женская забота воистину творят чудеса.
О выпавшей на мою долю женской заботе он явно знал больше, чем мне хотелось бы. Неужели Уриан не чувствует подвоха в этом человеке? Будь моя воля, я приказал бы псу уйти.
– Мне передали, вы хотели меня видеть.
– Совершенно верно. – Его бескровные губы слегка подергивались. – Перейдем сразу к делу если ты не против.
– Я и не рассчитывал на приятельскую болтовню.
– А я вообще ни на что не рассчитываю. – Он перестал почесывать Уриана. – Так жить интересней. Люди всегда преподносят сюрпризы.
Уолсингем указал мне на стул напротив себя:
– Прошу садись. Мне потребуется все твое внимание.
Я подчинился без возражений, тем более плечо снова заныло. Как удается людям Сесила буквально источать тревогу и неопределенность?
– Джейн Грей и Гилфорд Дадли доставлены в Тауэр, – внезапно произнес он.
Я так и подпрыгнул на стуле:
– Арестованы?
– Нет. Это обычай: монарх должен жить там до коронации.
– Понятно, – отозвался я и добавил довольно резко: – Значит, у них все получилось. Они водрузят корону на голову этой невинной женщины во что бы то ни стало.
– Та, кого ты называешь «невинной женщиной», – предательница. Она узурпировала трон, принадлежащий другой. И бесстыдно пользуется поддержкой всех высоких сановников. До сего дня она была честна лишь в одном: Джейн Грей отказывает супругу в праве коронации вместе с ней. Семейка Дадли в ярости.
Я подавил вспышку возмущения. Пусть Уолсингем зовет Джейн Грей «предательницей» – ему так удобнее.
– А другая, – уточнил я, – это, разумеется, леди Мария?
– Разумеется. Любое изменение в порядке престолонаследия требует санкции парламента. Даже наш заносчивый герцог едва ли осмелится требовать узаконивания государственной измены. Так что по праву и завещанию Генриха Восьмого леди Мария отныне наша королева.
Я молчал, размышляя над его словами.
– Но Совет согласился поддержать Джейн? Разве герцог действует в одиночку?
В действительности я думал о герцогине Саффолк и ее угрозах расквитаться с Дадли. Если бы она заявила о своих правах на престол, это дало бы обеим принцессам столь необходимое время.
Уолсингем смотрел на меня, не мигая:
– Что ты имеешь в виду, оруженосец?
– Ничего. Просто хотел прояснить ситуацию.
Уолсингем положил подбородок на переплетенные пальцы. Оставленный без внимания Уриан с удрученным видом улегся рядом.
– Члены Совета согласятся на что угодно, лишь бы спасти собственные шкуры, – заметил Уолсингем. – Нортумберленд выдрессировал их и запугал. Тауэр доверху набит боеприпасами. В каждом окрестном замке по гарнизону. Герцог играючи подавит любое выступление в пользу Марии. И тем не менее у нас есть достоверные сведения, что некоторые так называемые союзники готовы сдать его со всеми потрохами. Врагов у него больше, чем должно быть для спокойной жизни. Кроме того, сама леди Мария способна оказать серьезное сопротивление.
Столь длинной тирады я от него никогда не слышал. И кое-что в его словах меня насторожило.
– Серьезное сопротивление? повторил я. Найдет ли поддержку сомнительная претендентка, да к тому же католичка?
– Не стоит недооценивать ее возможности.
– Пожалуй. Так что требуется от меня?
– О смерти Эдуарда еще не объявили официально, но скоро это сделают – раз уж Джейн Грей ожидает коронации в Тауэре. Мария, да будет тебе известно, сейчас в своей усадьбе Ходдесдоне. Туда к ней поступает вся информация. Вероятно, ее предупредили, чтобы она не показывалась в Лондоне. Ничего предпринять она пока не в состоянии. Немногие рискнули бы жизнью ради принцессы, которую отец и брат объявили незаконнорожденной и с чьей верой они не в ладах. Мария может покинуть страну, но мы полагаем, она направится к северной границе, там оплот католической знати.
Непринужденно, словно мы беседовали о каких-то пустяках, Уолсингем извлек из рукава конверт:
– Нам нужно доставить по назначению вот это.
Я не притронулся к конверту.
– Надеюсь, это не охранная грамота в Испанию?
– Содержание послания, – отозвался Уолсингем, – тебя не касается.
Я поднялся с места:
– Позвольте не согласиться. Судя по недавним событиям, содержание может нести мне смерть. Моя преданность имеет границы. Я должен знать, о чем это письмо, прежде чем соглашусь доставить его. А если вы не уполномочены говорить об этом, – добавил я тоном, не терпящим возражений, – пусть Сесил сам придет и расскажет мне.
Несколько мгновений он колебался и наконец кивнул:
– Хорошо. Это послание от имени нескольких членов Совета. Лорды объясняют, в чем трудность их положения, но предлагают Марии поддержку, если она вознамерится бороться за трон. Они предпочли бы, чтобы она осталась в Англии. Королева в изгнании – это еще хуже, чем незаконная королева.
– О, мы перестраховываемся. Да, пожалуй, с ней и впрямь стоит считаться.
– Соглашайся или отказывайся. Мне все равно. У меня с десяток курьеров.
Ясно как божий день, это снова Сесил. Он-то понимает, откуда ветер дует. У меня не было иллюзий насчет намерений мастера секретаря: католичка на троне для него ничуть не лучше невестки герцога. Но я молчал, улыбался и похлопывал по колену, приманивая Уриана. Черные глаза Уолсингема, казалось, превратились в льдинки. Насладившись в полной мере его напряжением, я невозмутимо заметил:
– И кстати, за последнее время стоимость моих услуг возросла.
Переход к вопросам оплаты явно принес ему облегчение. Он оказывался на привычной территории, где все покупалось и продавалось. Уолсингем вытащил из кармана кожаный кошелек:
– Плата удваивается. Половину в задаток. Если не доставишь письмо или Мария будет схвачена, вторую половину не получишь. Если хочешь, подпишем контракт.
Я взял кошелек и конверт:
– Не нужно. Все недоразумения я смогу разрешить через Сесила.
Я направился было к двери, но остановился и спросил:
– Что-нибудь еще?
– Да. Время имеет значение. Ты должен попасть к ней прежде людей герцога. И тебе нельзя пользоваться твоим именем. Отныне ты Дэниел Бичем, сын джентри из Линкольншира. Такой человек существовал на самом деле. Мать Дэниела умерла при родах, отец погиб в Шотландии. Мальчик находился под опекой Сесила до самой своей смерти несколько лет назад. Не сбривай бороду, так будешь больше походить на него. Настоящий мастер Бичем был бы двумя годами старше тебя.
