Они вместе разрушили свою уродливую постройку и поднялись наверх, держась за руки, – совсем как тогда, на террасе в Треттфорде. Оба испытывали величайшее искушение – ведь их ничто не сдерживало, помимо собственной силы воли.
Они собираются пожениться. И это не будет большим грехом.
Но все же они простились на пороге ее спальни, обменявшись невиннейшим поцелуем, в котором было куда больше нежности, нежели страсти. Сегодня им этого было довольно, а предвкушение счастливого будущего делалось лишь слаще…
Глава 35
Пока Джорджия готовилась ко сну, ей казалось, что она уснет, едва донеся голову до подушки. Однако как только ушла Джейн, сон как рукой сняло. В окно ярко светила полная луна – и в ее свете блеснул тот самый осколок. За день стекло так и не успели поменять.
Но это не имело значения. Ночной ветерок был даже приятен. И Джорджия распахнула настежь оконные створки, вдыхая полной грудью ночную прохладу.
С улыбкой она подумала, что ведет себя сейчас, словно покинутая возлюбленная в театральной постановке. Ей впору было сейчас воскликнуть: «Дрессер, ах, Дрессер! Где ты сейчас, о, Дрессер!» Впрочем, она прекрасно знала, где он сейчас.
Джорджия сделала глубокий вдох, принюхиваясь к ночным ароматам, но ничего особенного не почувствовала: ведь цветы, которые раскрываются ночью, особенно сильно пахнут по вечерам, тотчас после заката, а сейчас почти полночь.
Где-то ухнула сова, потом залаяла лисица.
За спиной у нее послышался скрип открываемой двери.
Она обернулась, удивленная, но исполненная греховной радости: воля Дрессера дала трещину! Но это был всего лишь слуга. Тот самый охранник, которого она видела днем. Но в руке у него был пистолет!
Боже правый, да это Селлерби!
– Ни звука, – произнес он, закрывая за собой дверь, – или я тебя застрелю!
– Но вы же не выносите вида крови!
– К тому времени как покажется кровь, ты будешь уже мертва.
Селлерби вполне здраво рассуждал и с виду был спокоен, но это пугало сильнее, чем оружие в его руке.
Джорджия лихорадочно обдумывала положение. Стоит ей закричать – и Дрессер через мгновение будет здесь, а следом за ним и остальные. Но если Селлерби выстрелит, да еще с такого близкого расстояния, она обречена. А умирать не хотелось.
– Чего вам нужно? – сдавленным голосом спросила она.
– Тебя. Моя восхитительная, моя возлюбленная Джорджия, я всегда желал только тебя!
– Но ведь я была замужем, – прошептала она, зная, что говорит глупости. Сердце ее словно колотилось в горле, думать не было сил. А подумать было необходимо и что-то предпринять.
– Теперь ты вдова. – Он протянул к ней левую, свободную, руку. – Пойдем, любовь моя. Я здесь, чтобы освободить тебя и даровать тебе все, чего только пожелают твои душа и сердце!
Потрясенная Джорджия лишь покачала головой. Вырваться из западни было невозможно. Селлерби загораживал собой дверь, отрезав единственный путь к спасению. Окно было справа от нее, но до земли слишком высоко – вздумай она прыгать, расшиблась бы насмерть.
– Нам не удастся ускользнуть, – выдавила она. Надо подыгрывать ему! Повиноваться правилам этой безумной любовной игры!
– Весь дом спит, охрана тут никудышная. Если кто-то и бодрствует, от них легко будет ускользнуть, а потом разбить стекло во входной двери. Пойдем, оседланная лошадь ждет неподалеку. Мы тотчас поскачем в порт, а там взойдем на борт корабля, который увезет нас в рай.
– Вы хотите навсегда покинуть Англию? – спросила Джорджия, просто чтобы потянуть время. Она взглянула на портрет Дикона, стоявший на столике у постели, и взмолилась о помощи.
Селлерби метнулся к столику и схватил миниатюру.
– Это нам с тобой уже не нужно, ведь правда? – И с улыбкой вышвырнул картину в открытое окно.
Джорджия с трудом подавила крик, ясно осознавая: если бы сейчас у нее в руках был пистолет, она выстрелила бы не задумываясь!
В голове у нее мигом прояснилось. Сам Селлерби, а возможно, и Дикон подсказали ей выход.
Она подбежала к окну и перегнулась через подоконник, глядя вниз:
– Зачем вы это сделали?
– Он не стоил тебя. Где бы ты хотела жить? Франция и Германия не годятся, это чересчур близко, нас там могут разыскать. Может быть, убежим в Россию? Или на Восток? Как тебе нравится Индия?
Джорджия обернулась к нему, прикрыв одну оконную створку – ту, где в раме торчал осколок стекла.
– В Индии слишком жарко, я там могу захворать.
– Ну, тогда в Америку… Северную или Южную.
– Я не хочу покидать Англию, – капризным голосом произнесла она, стоя вполоборота к Селлерби, – все мои друзья здесь! – И с силой прижала ладонь к острому осколку, стараясь не поморщиться и не вздрогнуть от боли.
Но Селлерби все же почуял неладное:
– Что ты делаешь?
Подняв пистолет, он шагнул к ней. Тогда Джорджия ткнула ему прямо в лицо свою кровоточащую руку, и Селлерби отступил на шаг.
– Это кровь, Селлерби! Кровь! – Джорджия прижала руку к груди и размазала кровь по своей белоснежной ночной сорочке. – Вот так выглядел Дикон, когда умирал со шпагой в груди!
Селлерби смотрел на нее широко раскрытыми глазами – видно было, что он испуган, однако сознание не потерял. Он навел на нее пистолет:
– Отойди! Отойди от окна!
Джорджия отпрянула и изо всех сил сжала рану на ладони, пытаясь выжать как можно больше крови, но кровотечение почти остановилось. Ну почему она не догадалась вогнать стекло в ладонь поглубже? И почему кровь не производит ожидаемого эффекта на Селлерби?
Но он все же слегка пошатнулся и оперся на подоконник. Пистолет в его руке дрожал, но по-прежнему был нацелен прямо ей в грудь. Теперь он рассвирепел не на шутку:
– Все они настроили тебя против меня.
И тут она поняла, в чем дело, почему не срабатывает придуманный ею прием – лунный свет съедает цвета, и кровь ее в свете луны кажется серой! Алый цвет сработал бы уже давно.
– Увы, то, чего я хотел, не получается. Есть иной выход, – тяжело дыша, промолвил Селлерби. – Я застрелю тебя и тотчас же приму яд. Он у меня при себе. И ты узнаешь правду в следующей жизни.
Боже, он говорит серьезно! Тогда, может быть, запах? Ведь у крови очень, очень характерный запах!
Когда Селлерби прицелился, Джорджия изо всех сил сжала рану так, что та снова закровоточила, метнулась к Селлерби и ткнула окровавленную руку прямо ему в лицо. Селлерби попытался заслониться оружием, однако Джорджия бесстрашно отвела оружие в сторону и почти коснулась рукой, обагренной кровью, его ноздрей.
– Нет, – захрипел Селлерби. – Нет…
