Джорджия не вполне осознавала, что произошло. Конечно, более чем смело с его стороны просить у нее поцелуя, но в этом не было ничего из ряда вон выходящего. Мужчины и женщины частенько целуются, играя в разные игры, или заключают пари на поцелуи.
Однако этот поцелуй был совершенно иного сорта.
Этот человек как-то умудрился, еле коснувшись губами ее губ, сделать это… почти порочно и очень интригующе!
Ей следует помнить, что этот человек некогда без спроса позволил себе подхватить ее на руки, а после еще и флиртовать с ней самым рискованным образом. Он вовсе не намерен был выполнять любое ее желание. Боле того, он бросал ей вызов.
– Не приказать ли подать портшез для вас, миледи? – спросил Дрессер.
Проехаться в крытых носилках означало бы уберечь себя от пыли и грязи, однако Джорджия так соскучилась по лондонским улочкам.
– Нет, давайте прогуляемся. Это совсем недалеко.
Выйдя из дома, Джорджия тотчас опустила на лицо вуаль, чтобы защититься от пыли.
– Лавка Парджетера находится на Карлион-стрит, – промолвила она, поворачиваясь к Дрессеру.
– Рад, что вы вовсе не нежный тепличный цветок, – ответил он. – И частенько вы вот так прогуливаетесь по городу?
– Да вы изволите критиковать меня, милорд? Намекаете на то, что я крепкий орешек?
– Леди Мейберри, вы настолько легки и изящны, что никто в здравом рассудке не назвал бы вас крепким орешком!
– Хвала небесам! Я опасалась, что год затворничества совершенно меня уничтожил. А отчего вы сами не удовольствовались деревенским уединением? Отчего не уехали домой? Мне представлялось, вы именно этого желали.
– Однако мне приказано было заняться делами в Лондоне.
– И кто же вам приказал?
– Вы, миледи.
Щеки Джорджии запылали.
– Какая потрясающая наглость с моей стороны! Однако, похоже, я не ошиблась…
– А вы никогда не ошибаетесь?
– За исключением тех случаев, когда ошибаюсь, – беспечно ответила Джорджия. – По крайней мере в том, что касается бала, я абсолютно права! Сразу предупреждаю: формально торжество будет в мою честь, фактически же – чистой воды политическое сборище. Треттфорд пытается изображать миротворца. Он, мой отец и еще несколько человек намерены встретиться на нейтральной территории.
– О, куртуазные войска на паркетном поле битвы! Вы меня пугаете.
– Ничуть не бывало!
– Простите, что вы имеете в виду?
Джорджия взглянула ему в глаза:
– Вас ничто не может испугать, лорд Дрессер.
– А вот тут, леди Мейберри, вы заблуждаетесь.
– Именно поэтому вы пугаете меня, милорд.
– А вот тут вы совершенно правы, миледи.
По ее телу пробежала странная дрожь.
– Какой вы нынче… необыкновенный, – сказала она.
Ее сегодняшние планы рушились. И все стремительно менялось. С изумлением она поняла вдруг, что лицо Дрессера ее более не пугает. Она видела все тот же ужасный шрам, однако в ее воображении он казался куда страшнее, поэтому в реальности выглядел вовсе не таким уж ужасным…
Было и еще кое-что. Когда она увидела его издали, стоящим на каменных ступенях возле пристани, то поразилась благородству его осанки, а когда он стал спускаться, отметила легкость его движений. Как легко было представить его на корабельной палубе, в пылу сражения…
– Вы сказали, Карлион-стрит?
Услышав его голос, Джорджия словно очнулась – они почти достигли цели.
– Да. Нам нужен шестнадцатый номер. – Она устремилась вперед. – А вот и он. Сразу и не заметишь – табличка вовсе не приметная. – Она поднялась по ступенькам и бросила через плечо: – Стучите!
– Досадно, однако, что женщин не берут в армию!
Джорджия подняла вуаль и внимательно вгляделась в лицо Дрессера, но все же так и не поняла, всерьез ли он рассердился.
– Я чересчур раскомандовалась? Дикон, мой покойный супруг, временами жаловался на это. – Она одарила Дрессера одной из своих самых обворожительных улыбок. – О, мой драгоценный лорд Дрессер, не будете ли вы так любезны воспользоваться дверным молотком?
Дрессеру вновь мучительно захотелось ее поцеловать… или шлепнуть по заду, и он не понимал, чего хочет сильнее. Она и впрямь была Цирцеей и могла вертеть им так, как ей заблагорассудится. И, тысяча чертей, он ничего не имел бы против, если бы эта женщина принадлежала ему!
Он постучал в дверь. Им открыла служанка средних лет, которая тотчас присела в реверансе и проводила их в небольшую, но отменно меблированную приемную.
Когда служанка оставила их одних, его Цирцея изумленно огляделась:
– Очень похоже на частное владение, словно мы ошиблись адресом.
– Разве вы не были в подобном же заведении, предназначенном для леди?
– Разумеется, нет!
Ее ужас был, похоже, неподдельным.
– А что вы обычно делаете с вашими старыми платьями? – полюбопытствовал Дрессер.
– Те, что попроще, я отдаю Джейн, а прочие храню.
– Зачем?
– Считаете, лучше их продать, а потом встретить на балу леди в моем старом наряде? Это крайне смутило бы и леди, и меня. Или предлагаете мне их распороть и попытаться раскроить кусочки по-новому? Или, полагаете, лучше было бы их спалить?
– Думаю, лучше всего было бы износить их до дыр.
Джорджия, рассмеявшись, сказала:
– Вы, как человек экономный, наверняка одобрите мое намерение носить некоторые из них в течение нескольких последующих месяцев.
При всей очевидной язвительности этого замечания она оказалась совершенно права: да, он экономен. У него никогда не было достаточно средств, чтобы позволить себе расточительность.
В приемную ворвался низенький толстый человечек – его изысканно завитой парик, белила и румяна на лице, аромат духов необычайно соответствовали обстановке. Он поклонился гостям:
– Миледи, милорд, какая честь! Джеффри Парджетер всецело к вашим услугам! Чем могу помочь?
Дрессер, увидев, что леди Мейберри вот-вот начнет командовать, поспешно сказал:
– Мне нужна приличная одежда для летнего бала, сэр. Увы, я слишком занят и не успеваю заказать ее у портного.
Однако Джорджия все же вставила:
– До недавнего времени лорд Дрессер служил во флоте.
– Служить герою – вдвойне честь для меня, милорд, – залебезил Парджетер. – Если вы соблаговолите пройти внутрь, сэр, мы снимем с вас мерки и посмотрим, что можно вам предложить.
Дрессер послушно последовал за Парджетером, затылком чувствуя, как Джорджия Мейберри изнывает от желания пойти с ними. Он улыбнулся. Он ничего не имел против забот прелестной женщины, но она должна как следует усвоить: далеко не всегда им можно командовать.
