Когда же она наконец это осознает? Впрочем, еще слишком рано, одернул он себя.
– Я присматриваю себе в мужья герцога, – тем временем щебетала Джорджия. – Как мне хочется сделаться герцогиней! Наверное, мне не следовало бы так откровенничать с вами, но мы ведь друзья, не так ли?
Это ее «друзья» сейчас подразумевало «всего лишь друзья», и именно это хотела она подчеркнуть. Джорджия Мейберри умница, вовремя поняла, что их доверительная беседа разрушила невидимый барьер, и теперь спешно выстраивала его заново.
– Почту за честь быть вашим другом, леди Мейберри. – Дрессер поклонился и прибавил: – Всегда.
И это было правдиво. Дружба в браке – его идеал.
– Как это прекрасно! К тому же вы так похожи на моего брата Перри… ну, на достопочтенного Перегрина Перримана. – Похоже, и это сказано было не без умысла, из друга он тотчас стал почти братом. – С ним я могу говорить о чем угодно, и мало кто на свете так понимает меня. Он всецело разделяет мою любовь к городу, придворным увеселениям, моде и театру…
Стена стремительно укреплялась, кирпичик за кирпичиком… Похоже, этот чертов Перегрин Перриман такой же шалопай, как и его покойный кузен Сейди. И этот, верно, просаживает кучу денежек на модные платья.
Впрочем, к тому же привыкла и Джорджия Мейберри. Ждет не дождется, когда сможет вернуться к прежним привычкам.
И каждое ее слово ложилось, словно увесистый кирпич, в разделяющую их стену.
Джорджия так увлеклась плетением словес, призванных начисто лишить лорда Дрессера ложных надежд, что заблудилась.
– Ах, резиденция ее величества… Впрочем, полагаю, вам это известно.
– Однако внутри мне не приходилось бывать, – сухо сказал Дрессер.
– Но ведь при дворе вы бывали? В Сент-Джеймсском дворце?
– Да.
– Ну разумеется, бывали, прошу простить меня. Понять не могу, отчего я суечусь вокруг вас, словно утка вокруг единственного утенка.
Дрессер искренне рассмеялся:
– Мне нелегко представить себя маленьким и пушистым, однако можете сколько угодно суетиться вокруг меня!
– Опасное предложение, Дрессер. Ведь я могу начать скармливать вам червячков.
– Из вашего клювика, леди Мейберри, я и червячков ел бы с превеликим наслаждением!
Джорджия засмеялась в ответ – однако их отношения, похоже, вновь развиваются в неправильном направлении.
– Я слишком добрый друг вам, – произнесла она со значением, – чтобы подвергнуть подобной пытке.
– А я настолько добрый друг вам, что беззастенчиво позволяю себе вас поддразнивать.
– А как друзья величают вас, милорд?
– Дрессер.
– Но каким именем нарекли вас при крещении? Вы же не Дрессер Дрессер, в самом деле!
– Разумеется, нет.
– Тогда как же вас зовут?
– Ну, для того чтобы мне вам открыться, мы должны стать куда более близкими друзьями.
– Вы ужасный человек! Теперь меня замучает любопытство… Позвольте, я догадаюсь сама. Том? Дик? Или Гарри?
– О, как банально…
– Тогда Мафусаил.
– Полагаете, родители прочили мне легендарное долгожительство?
– Может быть, Лазарь?
– Чтобы я, в случае чего, мог восстать из мертвых?
– Ну… Гог!
Дрессер захохотал:
– Тогда у меня непременно должен быть брат по имени Магог!
– Скажите сейчас же! – потеряла терпение Джорджия.
– И не подумаю.
– Если откроетесь, я разрешу вам звать меня Джорджией!
– Этого слишком мало, чтобы подкупить меня.
– Вы упустили шанс. – Джорджия задрала подбородок и ускорила шаг, помимо воли улыбаясь. В качестве друга он был просто великолепен.
– Так у вас нет братьев? – спросила она.
– И даже сестер.
– Как это, должно быть, странно. И ваши родители спокойно отпустили единственное дитя в море?
– К тому времени они давным-давно отошли в мир иной, однако я всегда мечтал пойти по стопам отца.
– Вы говорили, что оказались на флоте, когда вам было всего двенадцать? Как, должно быть, это ужасно…
– Нисколько. Я всегда находился под присмотром. А начинал я юнгой на корабле, где капитаном был старинный приятель отца. И я сам хотел очутиться на корабле, никто меня не неволил. Достаточно ли это честный ответ, чтобы мне воспользоваться вашим любезным позволением звать вас по имени?
– Ничуть не бывало!
– Отчего же?
«Потому что в этом будет нечто интимное, а вовсе не дружеское!» – подумала она и ответила:
– Потому что мне это не подобает. А мне надлежит во всем быть безупречной.
– Бедняжка Джорджия… – Она изумленно воззрилась на Дрессера, которого это, впрочем, ничуть не обескуражило. – Вы же говорили, что я вам как брат.
– Ну, если вы это имеете в виду, тогда что ж, пускай. – И прибавила: – Но только когда мы будем одни.
– Стало быть, вы намерены оставаться со мною вдвоем. Что ж, жду не дождусь.
Вот ведь незадача… Джорджия уже подыскивала уничижительный ответ, однако раздался бой курантов.
– Боже праведный! Как, уже два? У меня остался всего-навсего час!
– Тогда нам следует поспешить.
С этими словами Дрессер схватил ее за руку и потащил вперед. Джорджия взвизгнула, но тотчас подхватила пышные юбки и понеслась бегом, хохоча, как ребенок, – она и впрямь словно вернулась в детство. Но вовремя опомнившись, закричала:
– Стойте! Остановитесь сейчас же!
Дрессер покорился.
– Что-то не так?
– В парке не принято бегать. – Джорджия нахмурилась, оправляя юбки.
– Даже если времени в обрез? О-о-о, я, кажется, понимаю: на нас смотрят неодобрительно, – но ведь лицо ваше скрыто под вуалью.
– Какое счастье! – Джорджия узнала в одной из прогуливающихся леди Беллу Трашем и показала ей язык, надеясь, что вуаль скроет эту шалость. – Пойдемте. Нам нельзя терять ни минуты. Мне непременно надо поглядеть на кукол.
– На кукол? – не понял Дрессер. – Вы, безусловно, очень молоды, однако…
– На кукол в модных нарядах! – на ходу пояснила Джорджия. – Неужели вы о таких не слышали?
– Представьте себе, ни сном ни духом. – Дрессер бросил мелкую монетку пареньку, подметавшему дорожку. – Не просветите ли меня?
– Модистка не может демонстрировать свои творения покупательницам в полный размер – это было бы безумно дорого, – поэтому одевает кукол и выставляет на обозрение. Конечно, существуют картинки, однако на куклах куда лучше виден стиль будущего наряда. Их даже посылают по почте, чтобы леди, живущие далеко от города, могли быть в курсе последних модных веяний.
