– Он наверняка давно в постели, видит десятый сон, чтобы встать завтра с первыми лучами солнца.
Было ясно как божий день, что Джорджии и это не приходило в голову.
– Он встанет как раз тогда, когда мы, легкомысленные создания, будем ложиться. Да, мы живем в разных мирах.
Что ему необычайно нравилось в Джорджии Мейберри, так это ее способность, ухватив какую-нибудь мысль, сразу же пуститься в погоню за следующей. Кому-то это могло показаться сорочьим свойством, однако причина на самом деле была в том, что соображала Джорджия стремительно.
– На флоте в такое время тоже все в основном спят, – заметил Дрессер. Он мог бы прибавить: «Или те, кто пытается восстановить разрушенное поместье», – но смолчал.
– Тогда вы тоже далеки от нашего мира, – объявила Джорджия. – Я милостиво оставлю садовника наслаждаться заслуженным сном, тем более что он подчинился моему приказу и посадил внизу по крайней мере один кустик табака. Я как раз пыталась его разглядеть.
– Я могу снова вас… подсадить.
– Вы не посмеете!
– Это вызов, Джорджия?
– Да! – Она вздернула подбородок. Глаза ее сияли.
Вероятнее всего, она хотела, чтобы Дрессер вновь обнял ее и подхватил на руки, пусть и не отдавала себе в этом отчета. Однако он невозмутимо перегнулся через балюстраду:
– Два кустика, и оба какие-то хилые.
– Это потому, что он высадил семена в тенистом углу, да и пересаживал неаккуратно.
Дрессер выпрямился:
– Вы явно озабочены тем, чтобы все занимало надлежащее место. Вначале лошадь, теперь вот растения.
– А что здесь такого? Растения процветают в одних условиях и хиреют в других.
– Так вы всерьез интересуетесь садоводством?
– Домом всегда занимается женщина, а сад – это оправа для дома. Не пытайтесь представить меня ползающей на коленках по земле подобно моей матушке. Я просто отдаю распоряжения.
– В это я легко могу поверить, но чтобы леди Эрнескрофт…
– Полагаю, вы порой недооцениваете людей.
– Стараюсь от этого отучиться. Ваша матушка обещала прислать мне семян. Мой дом явно нуждается в достойном обрамлении, но вот террас у меня в поместье нет.
– Так выстройте их! – заявила Джорджия, словно это было так же просто, как посадить семена в землю.
– У меня сейчас множество куда более насущных надобностей.
Как легко было читать ее мысли! Вот сейчас она подумала, что это странно, – и тотчас же объяснила эту странность тем, что он существо из другого мира. И подумала еще: хорошо, что он не лелеет надежд сделать ее хозяйкой в своем поместье.
– А вокруг дома есть клумбы? – спросила она. – Табак начинает пахнуть ночью, и аромат должен проникать в открытые окна.
– Возможно, в спальню, – сказал Дрессер. «Где лежим мы с тобой, утомленные и счастливые…»
Наверное, она тоже прочла его мысли, потому что ее веер из павлиньих перьев вновь развернулся и затрепетал. Для леди веер – это средство самозащиты, сколь бы хрупким оно ни было.
– А каково ваше поместье, Дрессер? – спросила она.
Дрессер сказал ей правду:
– Простой деревенский дом, миледи. Сильно запущенный. Мой кузен тратил все деньги на свое городское жилище.
– Но ведь он бо€льшую часть времени проводил в городе, так что ничего странного тут нет.
– Ему не следовало пропадать в городе все время. Ведь у него были поместье и дом, нуждающиеся в неусыпной заботе.
Джорджия взглянула ему прямо в глаза:
– Уж не пытаетесь ли вы критиковать меня и моего мужа, лорд Дрессер?
Нет, такого намерения у него не было – и все же Джорджия оказалась недалека от истины.
– Вы с моим кузеном, похоже, одного поля ягода, – честно ответил он.
Джорджия даже рот раскрыла от изумления:
– Мы? С Сейди Дрейсоном? Ну, если вы позволяете себе такие сравнения, сэр…
Смеясь, Дрессер поднял руку, защищаясь:
– Только не вздумайте вызвать меня на дуэль! – Боже, не стоило так шутить с ней… – Хорошо. Тогда объясните мне, в чем разница между вами?
– В чем разница?
– Вижу, что глубоко вас оскорбил. О чем искренне сожалею. Я видел своего кузена всего однажды с тех пор, как ушел в плавание.
– Ваш кузен, сударь, был хлыщом самого низкого пошиба. Он вечно путал цену с ценностью, вечно позволял себе дорогостоящие капризы. У него не было ни вкуса, ни чувства стиля, ни здравого смысла, чтобы спросить совета у тех, кто всем этим наделен.
– Расстрелян из всех орудий! Бедный Сейди… Я бы искренне пожалел беднягу, если бы он не разорил поместье, занимаясь всеми этими глупостями. Если бы он потратился на картины или статуи, я мог бы все это продать, но он покупал безделушки и друзей, а все это сегодня не стоит и фартинга.
– Легко могу вообразить. Невеселое досталось вам наследство.
Неосознанно она положила руку на его рукав. Дрессера захлестнула волна вожделения. А ведь она просто положила руку на его рукав! А еще в ее прекрасных глазах было искреннее сочувствие – она не отрываясь смотрела на него. А еще его пьянил аромат ее духов, и ее пышная грудь была столь опасно близко…
– Милорд. – Она убрала руку.
Дрессер опустил глаза, понимая, что невольно выдал себя, обнаружив перед ней и свое желание, и, возможно, еще более глубокие чувства.
– Надеюсь, я не ввела вас в заблуждение, лорд Дрессер. Мне приятно ваше общество, мы с вами друзья, но только друзья, и никогда между нами не будет большего.
– Никогда? – спросил Дрессер, силясь сохранять спокойствие.
– Никогда. Прошу вас, поверьте. Если я пойму, что вам это тяжело, мы и друзьями с вами перестанем быть. Я не Барбара Аллен.
Эта безыскусная честность покорила Дрессера. Многие красавицы наслаждались своими победами и коллекционировали разбитые сердца в качестве трофеев подобно Барбаре Аллен, героине известной баллады. Не такова Джорджия Мейберри – она и в самом деле станет избегать его, если почувствует, что его сердце в опасности.
– Честно говоря, – беспечно произнес Дрессер, – я не из тех, кто способен умереть за любовь. Но вы наделены редкостной красотой и не менее редким обаянием – и я не могу вообразить мужчину, который смог бы остаться ко всему этому равнодушным.
– Я полагала, что вы устоите.
Похоже, он еще не вполне убедил ее.
– Может, мне стоит завязать глаза… или вам перестать пользоваться столь волшебными духами!
Шутка слегка разрядила обстановку, и Джорджия рассмеялась, качая головой:
– Тогда любуйтесь и вдыхайте, что с вами делать? Только не влюбляйтесь! У меня и без вас в избытке безнадежных обожателей. А теперь, на правах вашего друга, я готова рискнуть и потанцевать с вами.
