– Письмо настоящее, – злобно прошипела Элоиза, – и хоть имя в нем не называется, каждому понятно, что речь идет о тебе, Джорджия! Сколько можно притворяться? Боже праведный, ведь это ты прислала мне записку, заманив сюда! Это ты лгунья, ты фальшива и порочна до мозга костей!
Джорджии мучительно захотелось ударить Элоизу, но та, похоже, искренне верила в правоту своих слов, а письмо… письмо означало катастрофу. Вот теперь она окончательно погибла.
– Будьте благоразумны и попридержите язык, мисс Кардус, – вмешался Дрессер. – Письмо – подделка, а вы, распространяя гнусную ложь, становитесь сообщницей злодеев.
Выражение торжества на лице Элоизы сменилось растерянностью:
– Но я не… Она…
– Вы пособница злодеев, – повторил Дрессер. – Кто дал вам это письмо?
– Я не знаю! – побледнев, вскричала Элоиза. – Его принес мне лакей.
– Дайте конверт, – властно приказал Дрессер.
Элоиза принялась судорожно рыться в ящичке и вскоре нашла смятый листок. Испуг Элоизы ничуть не удивил Джорджию – Дрессер был суров, почти страшен в своем гневе.
Осмотрев листок, он передал его Джорджии:
– Вам знаком этот почерк?
Она взглянула на имя адресата и прочла единственную фразу: «Используйте это на свое усмотрение, дабы восстановить попранную справедливость».
– Как аккуратно написано, – сказала она, – словно в тетрадке отличника.
– Это один из способов изменить почерк. – Дрессер взглянул на Элоизу, которая сморкалась в платок. – Вам наверняка не терпится узнать, как отреагируют родные Джорджии на ваш поступок?
– О, вы не скажете им. Джорджия, прошу тебя!
– Пойдемте, леди Мейберри!
И Дрессер едва не вытолкал Джорджию в коридор. Она услышала, как за закрытой дверью истерически разрыдалась Элоиза, но это ее нисколько не утешило.
– Я совершенно беззащитна! Я знаю, что письмо – фальшивка, но другие свято поверят в его подлинность. Все станут считать меня мужеубийцей.
Дрессер стиснул ее плечи:
– Вы не имеете права сдаваться. Только не теперь. Мы спустимся вниз, к гостям, и леди Мей вновь предстанет перед ними во всем блеске. Вы выше всех подозрений!
– Я не могу…
– Если человек достаточно отважен, его возможности безграничны. А вы отважны. И помните: вы невиновны!
– Так вы верите мне? – Джорджия изумленно взглянула на него.
– Как самому себе.
– Но почему? Ведь вы меня едва знаете.
– Ну, для этого я знаю вас достаточно хорошо, – улыбнулся Дрессер. – Когда мы с вами встретились впервые, вы были предельно честны.
– Да, тогда, в Эрне, – вспомнила она. – Тогда честность придавала мне сил, но и угроза была ничтожной.
– Так будьте сильной и теперь. Тот, кто знает вас, знает также, что все эти слухи – гнусное вранье.
– Тогда меня мало кто знает, – печально улыбнулась она.
– Одна мудрая женщина сказала как-то, что человеческое сердце может вместить лишь немногих. Чем шире пруд, тем он мельче, сказала мне она.
– Ну, тогда весь английский бомонд просто грязная лужица. – Джорджия глубоко вздохнула. – Хорошо. Я взяла себя в руки. Вряд ли теперь львы смогут меня растерзать.
– Крысы, – поправил ее Дрессер. – В худшем случае они могут вас покусать.
– Однако я слышала о людях, которых крысы закусали до смерти. Что ж, пойдемте!
Лиззи и Бэбз поджидали их за углом.
– Что стряслось? – спросила Бэбз. – Мы слышали какие-то вопли. Ты ужасно выглядишь, милая!
– Все на самом деле ужасно. Элоиза не придумала письмо. Оно существует и выглядит удручающе правдоподобно.
– Разумеется, оно фальшивое, – сказал Дрессер, передавая листок Бэбз.
Джорджия хотела воспротивиться, но не успела.
– Фальшивое? – ахнула Лиззи. – Но за такое можно угодить на виселицу.
– Полагаю, виселица грозит лишь фальшивомонетчикам, – уточнила Бэбз, читая письмо.
– Интересно, почему Элоиза не показывала всем подряд это письмо, а лишь рассказывала о нем? – задумчиво произнесла Джорджия.
– Это вполне в ее стиле – она трусиха, – ответил Дрессер. – Она, как крыса, не отваживается выйти из норы. Вы видели выражение ее лица, когда я пригрозил, что ваши родные узнают о ее проделке?
Джорджия лишь вздохнула – она даже пожалела Элоизу, но лишь чуть-чуть.
Лиззи тоже прочитала письмо.
– О-о-о, Джорджи, что ты теперь будешь делать?
По ее лицу видно было яснее ясного: она думает о бегстве за границу или, на худой конец, в Эрне.
– Я намерена выяснить, кто за всем этим стоит, – твердо сказала Джорджия, – и растоптать эту крысу безжалостно, чтобы и следа не осталось!
– Тебе следует как можно скорее сжечь письмо, – сказала Бэбз.
– Доверьте его мне, – сказал Дрессер. – Это вещественное доказательство. Из моих рук оно никуда не денется.
Джорджии больше всего на свете хотелось дотла спалить проклятый листок, однако спорить она не рискнула.
– Хорошо. А теперь мы должны спуститься вниз, но не все вместе.
– Ты уверена? – спросила Лиззи.
– А что еще я могу сейчас сделать? Идите.
Лиззи и Бэбз ушли, а Джорджия повернулась к Дрессеру:
– Мы с вами не можем идти вниз вместе.
– Согласен. Дождитесь меня на террасе.
– Но мне не следует…
– Вы должны быть у всех на виду. Танцевать нам больше нельзя, однако обсудить дальнейшие действия мы непременно должны. К тому же я не могу оставить вас на растерзание крысам.
Джорджия поневоле поежилась:
– Ладно. Тогда до скорой встречи на террасе.
Теперь, когда она знала, в чем дело, Джорджия ожидала, что ее и впрямь растерзают, но такое было не в обычае бомонда. Она прошла по всему дому и вышла на террасу – никто не попытался остановить ее, заговорить с ней, ее как бы вовсе не существовало. Сейчас даже косые и гневные взгляды принесли бы облегчение. Джорджии вдруг захотелось поплотнее закутаться в теплую шерстяную шаль – и плевать, что это испортило бы весь вид платья.
Подойдя к уже ожидавшему ее Дрессеру, она пожаловалась:
– Я будто стала невидимкой.
– Однако я вижу вас, и друзья ваши – тоже.
– Но этот круг чересчур узок.
– Чума на голову того, кто за всем этим стоит!
– Элоиза?
– Нет, это не она. Я говорю о том, кто прислал ей сюда это письмо, заранее зная, что она не сдержится и начнет мести языком направо и налево.
