Подумать только – он ей как брат! Никогда она не чувствовала такой близости, такого родства даже с самым своим любимым братом! Однако это ничего не меняло: ей не стоило так вот вламываться в его комнату.
Джорджия сбросила халат и забралась под одеяло, но, задув свечу, вновь мыслями вернулась к тому самому неслучившемуся поцелую и с трудом сдержала рыдание. Кажется, весь мир сговорился сделать ее несчастной!
Она дурно спала ночь и проснулась с тяжелой головой.
– Лучше вам остаться нынче дома, миледи, – сказала Джейн. – И вовсе не нужно все время надзирать за работой Мэри.
– Но в костюм надо постоянно вносить изменения!
– Тогда поезжайте к Мэри попозже, а с утра отдохните.
Джорджия лениво позавтракала, но понимала, что усидеть дома ей будет нелегко. И тут она поняла, чего хочет.
Она быстро нацарапала записку.
– Джейн, отнеси-ка это лорду Дрессеру. Ведь я обещала показать ему город.
Однако Джейн возвратилась с известием, что лорд Дрессер отбыл.
– Его вызвали в адмиралтейство, миледи, на его имя пришло некое очень важное письмо.
– Господи, уж не намерен ли он вернуться на флот?
– Не знаю, миледи, но это сомнительно. Насколько мне известно, сейчас Англия не ведет военных действий.
– Ты права.
Джорджию смутила паника, овладевшая ею при этой мысли. Впрочем, где бы ни был этот человек – в Девоне или в море, – вскоре пути их разойдутся. Тем досаднее было, что ей так и не удалось погулять с ним по Лондону.
– Тогда я напишу несколько писем, а потом мы с тобой пройдемся по магазинам. А после обеда навестим Мэри – мне непременно нужно убедиться, что с костюмом все в порядке.
Она написала Лиззи, Клэр Оллуорт в Уилтшир и Анне Лонг в Ирландию. Писать об одних и тех же новостях было утомительно, хотя от Анны и Клэр она благоразумно многое утаила. Поход по магазинам разочаровал Джорджию – к тому же она с горечью осознала, что многие леди старательно ее избегают, и сочла за благо поскорее уйти.
Как она ненавидела тех, кто все это затеял! А ведь ее положение было весьма незавидным даже без этого проклятого письма! Итак, Элоиза Кардус и… кто же еще? Кто настолько ее ненавидит? А когда Дрессер не явился к обеду, Джорджия уже с трудом сдерживала слезы.
– Думаю, он остался отобедать в адмиралтействе, – с показным равнодушием сказала она. – Не пойму, зачем Дрессер им понадобился.
– Рассуди здраво, дитя мое, – сказала мать, – Дрессер теперь лорд. Да, он всего лишь барон, но даже этот титул дает ему право заседать в палате. И ему во что бы то ни стало надлежит отдать свой голос за процветание флота – в адмиралтействе за этим должны проследить.
Джорджия и сама полагала, что так дело и обстоит, однако понимала, что Дрессер проголосует так, как велит ему совесть, а вовсе не адмиралтейство.
За обеденным столом нынче было всего восемь человек, включая жен ее двух братьев. Они были столь изысканно-вежливы с Джорджией, что ей захотелось тотчас удалиться. Она силилась оставаться спокойной и делать вид, что ничего не происходит, но возблагодарила Бога, когда гости наконец распрощались.
Она уже собиралась покинуть гостиную, когда мать сказала:
– Мы приглашены нынче вечером на выставку в посольство Дании. Хочешь пойти с нами?
Джорджия понимала, что должна пойти – что должна вновь изображать чистоту и невинность, изо всех сил очаровывать людей, пытаясь вернуть их благорасположение, но… у нее просто не было сил.
– Мне весь день сегодня нездоровилось, мама. Лучше я лягу пораньше.
Вернувшись от Мэри Гиффорд, Джорджия немного поиграла в карты с Джейн, а затем и в самом деле приготовилась лечь спать. Отпустив Джейн, она все никак не могла успокоиться. Она пыталась читать, однако то и дело подбегала к окошку посмотреть, не едет ли карета, не возвращается ли Дрессер.
Это было одновременно и глупо, и очень дурно – ведь нынче ночью совершенно отсутствовал повод посетить его комнату, но искушение было очень велико. И повод следовало тотчас выдумать!
Где, черт его возьми, он шляется? Уже пробило восемь – никакие дела в адмиралтействе настолько не затягиваются. Для человека, недавно попавшего в Лондон, Дрессер слишком уж рьяно предается светским развлечениям.
Джорджия взяла новую книгу стихов, строго-настрого запретив себе подходить к окну. Стихи оказались прелестными, и когда она заслышала с улицы какой-то шум, было уже десять.
Она поспешила к окну, но успела увидеть лишь трех джентльменов, удаляющихся от крыльца. Возможно, они просто проходили мимо, но Джорджии показалось, что она услышала стук в дверь.
Набросив на плечи шаль, она на цыпочках выскользнула в коридор и прислушалась.
Голоса в коридоре.
Подойдя к лестнице, ведущей вниз, Джорджия расслышала голоса Дрессера и лакея.
– На меня напали на улице, – сказал Дрессер. – Наверное, воры. Сможешь раздобыть бинты?
Джорджия стремглав бросилась вниз.
– Бинты? Что стряслось?
Дрессер уставился на нее во все глаза, и тут Джорджия вспомнила, во что она одета, но какое это имело значение сейчас, когда жилет Дрессера из буйволовой кожи был весь в пятнах крови! Она подбежала к нему:
– Что с вами случилось?
– Напоролся по дороге на разбойников. Ничего, со мной все в порядке.
– Наверное, не вполне, раз вам понадобились бинты… Да вы весь в крови!
– Ну, не весь. – Голос Дрессера звучал странно, да и слова он выговаривал не вполне внятно.
– Дрессер, вы пьяны?
– Виноват, мадам.
Джорджия широко раскрыла глаза. Впрочем, некоторый опыт у нее имелся: она не раз видела Дикона в похожем состоянии.
– Пойдемте. Я провожу вас в вашу комнату. Подай чистой воды, – приказала она лакею, – и принеси чистую ткань для бинтов! Пойдемте, Дрессер.
– Да, и принеси еще бренди, – прибавил Дрессер.
– Вам не следует больше пить.
Джорджия попыталась обнять Дрессера за талию, однако он воспротивился:
– Вы же не хотите перепачкать кровью платье… или что там на вас надето? Я твердо стою на ногах.
– Более или менее, – заключила Джорджия, глядя, как осторожно он идет по ступенькам. Похоже, он ранен несерьезно. Сердце ее понемногу успокаивалось.
На самом верху лестницы Дрессер остановился, ухватившись за перила:
– А где ваши родители?
– Матушка поехала в посольство Дании, а отец встретит ее там. Я же предпочла провести вечер дома.
– Испугались, что ли?
– Вовсе нет.
– Вы совсем не умеете лгать, Джорджия.
