– Но как во всю эту мерзость угодила Элоиза? – задал Перриман очередной вопрос.
– Кажется, на обеде в Эрне они сидели рядом.
Джорджия застонала:
– А ведь я пыталась их сблизить, желая добра обоим. Кажется, в письме к нему я хорошо отзывалась о ней.
– И сама того не зная, посыпала солью его раны, – подхватил брат. – Удивляюсь еще, как он не возненавидел тебя с той же страстью, с которой любил! Он мгновенно раскусил Элоизу: ведь она проста как сама простота! Вообрази: она даже передо мной не стеснялась обнаруживать свою зависть и нелюбовь к тебе. Известно ли тебе, что ты красишь волосы и капаешь в глаза экстракт белладонны? – Он повернулся к Дрессеру: – Вы нарисовали правдоподобную картину, однако у вас нет доказательств.
– Я это знаю. Но кто-то все же смастерил поддельное письмо, явился с ним на бал, а там использовал его, чтобы отпугнуть от вашей сестры поклонников и опозорить в глазах гостей. Кто еще это мог быть?
– Все было на самом деле так плохо? – спросил Перри у Джорджии.
– Ужасно! Если бы там не было Дрессера… – Она взглянула на него так, что сердце Дрессера сильнее заколотилось, но тотчас же скромно потупилась. – Хвала господу, Дрессер отнял письмо у Элоизы. Когда родители отказались пригласить ее к себе в лондонский дом, она была так оскорблена и раздосадована, что вполне могла отослать его кому-нибудь для публикации.
– Стало быть, карикатуру тебе могла прислать именно она, – резонно заметил Перриман.
– О нет! – Джорджия вновь едва не плакала. – Она далеко не во всем виновата, Перри. Ведь ее тоже заточили в Эрне, и если мне посчастливилось избежать общества Меллисент, то ей повезло куда меньше. А Меллисент пребывает в святой уверенности, что я навлекла позор на весь свой род и должна быть сурово наказана за это.
– А как тебе такая версия: Меллисент присылает карикатуру сестре с припиской: «Используй по своему разумению»? Вполне в духе моей дражайшей золовки – хранить эту пакость в течение года в надежде использовать при удобном случае! – сказал Перриман.
– О господи! Элоиза строчит слезные жалобы Меллисент, замалчивая собственную злобу, но живописуя мое бесстыдство и жестокость. А Меллисент присылает ей оружие. Но вовсе не затем, чтобы вновь раздуть скандал, о нет, ведь она от чистого сердца полагает, что он позорит семью. Нет, просто для того, чтобы меня ранить!
– Прелестная семейка эти Перриманы, – подмигнул Перри, искоса взглянув на Дрессера. – Все еще хотите с нами породниться?
– Да, – ответил Дрессер, ни мгновения не раздумывая, и взглянул на Джорджию: – Обещаю не быть похожим на Селлерби. Кстати, о нем: нанеся один удар, он может повторить попытку. Как мы можем остановить его?
– Погодите, – прервала его Джорджия. – А не могла ли Меллисент прислать Элоизе то самое письмо?
Дрессер призадумался, однако Перриман покачал головой:
– Не сходится. Она не смогла бы найти того, кто состряпал бы качественную подделку – особенно не выезжая из Эрне. И потом, если бы она вознамерилась послать письмо Элоизе, то вынуждена была бы прибегнуть к услугам почты, а Элоиза утверждает, что письмо попало к ней в руки на балу. Тебе, моя дорогая сестренка, хочется, чтобы злодейкой оказалась она, а вовсе не Селлерби.
– Да, – грустно кивнула Джорджия. – Я уже привыкла к тому, что Меллисент терпеть меня не может, но вот Селлерби… Я искренне полагала, что мы с ним друзья – по крайней мере были ими…
Перриман потрепал ее по руке и поднялся:
– Итак, я отправляюсь на поиски фальсификатора. Мы не намерены никого призывать к ответу, поэтому мне скорее всего удастся поговорить с нужным человеком. А на очной ставке со свидетелем Селлерби придется признать свою вину, и он сделает все, лишь бы не угодить в эпицентр скандала. – Он чмокнул сестру в щеку: – Наберись терпения, дорогая!
Глава 29
Джорджия сквозь слезы улыбнулась вслед брату. Как же хорошо, что Перри вернулся, – он поможет. И все же то, что она только что услышала, глубоко ее потрясло. А слова брата звучали в ушах: «Прелестная семейка эти Перриманы. Все еще хотите с нами породниться?» И в ответ – непоколебимое «да» Дрессера.
Она знала: Дрессер никогда не стал бы докучать ей подобно Селлерби, но мысль о его разбитом сердце была для нее невыносима. Ах, зачем она позволила случиться тому, что произошло ночью!..
– Еще чаю? – спросила она.
– Нет, спасибо. Мы могли бы прогуляться по городу, если у вас нет неотложных дел.
Джорджия взглянула на Дрессера. В душе ее странным образом смешались раздражение и нежность. Разумеется, он не Селлерби.
– Я совершенно свободна. За исключением груза вины. Я виновна в том, что Селлерби потерял рассудок.
– Полная чушь. Отчего-то все прочее мужское население Англии ухитрилось не сойти с ума от ваших прелестей.
– Включая вас? – помимо воли улыбнулась Джорджия.
– Ну, о присутствующих мы не станем говорить, – улыбнулся в ответ Дрессер, но так беспечно и искренне, что Джорджия тотчас успокоилась. – Так куда направимся? Может, посетим зверинец при Тауэре?
За его беспечным тоном ощущалась такая железная сила, что Джорджии вновь захотелось ему довериться. Однако даже Дрессер не сможет защитить от всего, что ей угрожает, – и ради собственного благополучия даже пытаться не должен. Увидев отвратительную карикатуру, она испытала единственное желание – спрятаться от всех. Но Перри прав: это была новость лишь для нее. И сегодня люди на улицах будут ничуть не враждебнее к ней, чем вчера, а ведь ей предстоит ходить по лондонским улицам до конца своих дней.
– Отлично, – сказала она, – но мне надобно переодеться.
– На вас платье, в котором вы были вчера, и оно вполне…
– Это просто ветошь, – сказала Джорджия и прибавила, вздохнув: – А леди Мей обязана ослеплять своими нарядами. – Она вдруг схватилась за голову: – О-о-о, ведь я нынче отпустила Джейн!
– Уверен, в доме довольно и других горничных, – резонно заметил Дрессер. – Или, если вам угодно, я вполне способен затянуть шнуровку дамского корсета.
Джорджия уставилась на Дрессера. Она вдруг подумала, что если бы они сейчас оказались в ее спальне, то предались бы вчерашним безумствам, ко взаимному удовлетворению, при свете дня.
– Пожалуй, пойду как есть, возьму только шляпку и перчатки, – торопливо сказала она. – Не думаю, что мы встретим по пути знакомых.
Они на самом деле никого из знакомых не повстречали, зато всласть налюбовались древней крепостью и с детским любопытством развлеклись в зверинце, где были собраны экзотические животные, в разное время подаренные английским королям.
– Жаль только, что они тут словно в тюрьме, – сказала Джорджия, когда они, покинув зверинец, шли по лужайке.
– Поверьте, многие из них родились уже в неволе и, возможно, не желали бы никаких перемен. Вы же сами утверждаете, что Фэнси Фри не по нраву пришелся бы переезд в Дрессер.
