Молодая женщина приподнялась. Теперь она не сомневалась — под стенами замка Монреаль в Заиорданье жеребец из ее конюшни! Но как такое возможно? Да мало ли как — угнали, остался без своего хозяина-крестоносца, ныне принадлежит кому-то из предприимчивых сарацин. Но если это не так… тогда это жеребец кого-то из людей ее брата. Если не его самого.
Надежда, пронзительная и ошеломляющая, буквально опалила ее. Джоанна видела, как к коню подошел высокий мужчина в распашной светлой одежде и венчающем голову тюрбане. Он погладил коня по морде, после чего перевел взгляд на замок, будто рассматривая строения наверху. На таком расстоянии лицо его трудно было разглядеть, и все же… Неужели ее брат Уильям прислал кого-то из своих людей?
Джоанна резко села. Окно в нише стены было широким внутри, но сужалось кнаружи, как бойница, поэтому ее вряд ли могут рассмотреть снизу. Джоанна резко повернулась к сидевшей рядом Даниэле, сорвала с нее ярко-розовое покрывало и стала махать им, высунув руку в проем бойницы.
— Что вы делаете, госпожа? — ахнула армянка. — Учтите, хаджиб Абу Хасан там, внизу, он может заметить и запереть вас в башне, не позволив выходить!
Это была серьезная угроза. В отчаянии Джоанна просто разжала пальцы, и легкая розовая ткань понеслась по ветру, как лепесток огромного цветка. Потом опала, застряв на каменной осыпи внизу.
— Да что же вы вытворяете, о Иисус сладчайший! — не унималась рядом Даниэла.
Молодая женщина повернулась к ней, лицо ее было бледным, глаза потемнели от волнения.
— Не смей наряжаться в мои подарки, когда идешь кокетничать с каким-то мусульманским поваром!
Вот, пусть армянка думает, что это всего лишь очередная вспышка ее раздражительности.
Даниэла возмущенно ответила:
— Вы всего лишь пленница, как и я. С вашим-то норовом еще неизвестно, как с вами поступят, а Мансур человек добрый и хороший. Он даже готов жениться на мне, причем не настаивает, чтобы я меняла веру.
Джоанна вскользь что-то ответила, но ее занимало совсем другое: если внизу находится присланный от ее брата человек, то успел ли он заметить ее знак?
А вот Абу Хасан заметил. Он явился в покои пленницы, пылая гневом, и успокоился только после того, как узнал от Фазиля, что капризная англичанка оттаскала за волосы свою верную служанку Даниэлу, которая осмелилась заявить, что готова стать женой повара-мусульманина. Джоанна в гневе даже выкинула в окно покрывало Даниэлы, недавно самой же ею и подаренное той за верную службу.
— А леди де Ринель все же умница, — заметил Мартину Ласло, когда уже в темноте они пролезли в узкий проход подземного колодца. — Сестра маршала сумела дать знак, где ее искать. По крайней мере мы можем надеяться, что это была она, и будем искать ее вот здесь. — И он нарисовал крестик на плане, который сегодня приготовил для Мартина.
Мартин молча кивнул. То, что он испытал, увидев розовое покрывало на камнях под стенами Монреаля… Эйрик даже говорил, что видел, как им сперва помахали из окна. В любом случае, если кто-то и подает им знак, то это непременно Джоанна. Осознав этот факт, Мартин почувствовал облегчение: она все еще здесь и надеется на избавление.
После этого он едва дождался, когда стемнеет, когда отзвучит последняя молитва и люди на стоянке караванов начнут укладываться на покой. Эйрик сперва тоже собирался идти с Ласло и Мартином, уверяя, что его помощь может понадобиться. Но Иосиф убедил рыжего, что им лучше остаться в стане, уладить все с эль-тееха и незаметно собраться в дорогу, навьючив водой и провизией тех троих верблюдов, каких Мартин сегодня все же обменял на белоногого красавца Незерби.
Но для того чтобы эти «корабли пустыни» могли им понадобиться, нужно было выполнить одну из самых непростых задач в их плане — разыскать Джоанну в крепости. И когда сейчас они с Ласло сидели в темном лазе подземного колодца, Мартин внимательно рассматривал начерченный углем план крепости. Тамплиер объяснил, что колодец выходит наружу неподалеку от главного въезда в Монреаль, и, чтобы добраться до места, откуда им сегодня помахали покрывалом, нужно миновать по диагонали почти все постройки замка, занимавшего горное плато.
— И при этом не попасться на глаза никому из стражников на стенах, — добавил венгр. — Надеюсь, что их больше будет отвлекать происходящее снаружи, учитывая, сколько под горой людей, однако если, упаси Боже, нас заметят, то второй возможности похитить пленницу больше не представится.
Мартин понимал это и ощущал в душе неприятный холодок, но даже самому себе не хотел признаться, что это вызвано страхом. А ведь раньше, выполняя опасные поручения, он испытывал скорее азарт — смогу ли я, справлюсь ли? Теперь же от того, как он справится, зависело слишком многое. Все его будущее, ибо он не представлял его без Джоанны.
— Как думаешь, охраняется ли выход из колодца? — спросил он тамплиера.
Ласло, поразмыслив, ответил, что у него есть надежда, что колодец не используют, учитывая, сколько осликов и мулов, нагруженных кувшинами с водой, поднимаются в крепость.
Лаз, по которому они начали взбираться, казался темным горлом исполинского чудовища — округлый, бесконечный, со следами от тесаков на стенах. Сколько же понадобилось времени и сил, чтобы прорыть этот огромный туннель в толще известняковой горы? В одном месте он разветвлялся — один путь вел куда-то вниз, другой наверх. Ласло посветил факелом и сказал:
— Похоже, сарацины так и не решились обследовать до конца этот ход. Видишь, Мартин, этот спуск ведет еще глубже, к подземному источнику, откуда раньше рычагами воротов поднимали воду. Вижу, что ворот и поныне цел, но им явно давно не пользовались. А вот тут, — он осветил неглубокие ниши в стене, так что стали видны останки погребенных в них людей, черепа, истлевшая одежда, обтянутые темной кожей истончившиеся кисти рук, сложенные на груди, — тут защитники Монреаля погребали своих мертвых, пока два года находились в осаде. Мир их праху, — перекрестился тамплиер.
При неровном свете факела оба лазутчика в темной одежде выглядели как призраки из преисподней, бродящие по подземелью. У них почти не было оружия, не считая пары кинжалов за поясом: успех их предприятия зависел от того, насколько незаметно они смогут проникнуть в Монреаль, и они не стали обременять себя металлом.
После развилки в туннеле они теперь все время поднимались вверх, и вскоре Ласло потушил факел. Они осторожно нащупывали в темноте ступени, слыша только шорох подошв и дыхание друг друга. Потом их стала донимать вонь.
— Свалку они тут, что ли, устроили? — опешил тамплиер.
Что это так, оба поняли, когда вонь стала непереносимой, а под ногами начали попадаться нечистоты и мусор. Вскоре лазутчики уже перешагивали через кучи гниющих отбросов, распугивая разбегающихся крыс. Ласло ворчал, что эти дурни в замке, вместо того чтобы использовать колодец по назначению, попросту изгадили его. Но вскоре он умолк — они поднялись по извивающейся шахте прохода уже достаточно высоко, так что за очередным поворотом могли натолкнуться на кого-нибудь из нынешних обитателей замка.
