— Шейх Хабиб был великодушен, позволив нам гостить в стане сколько угодно, но на самом деле для бедуинов непозволительная роскошь — каждый день резать для гостей барана или козу, как повелевает им закон гостеприимства. И я не удивлюсь, если нам вдруг начнут предлагать несколько коз, чтобы мы сами содержали себя в становище. Но это будет означать, что нас готовы принять в племя. Если же мы откажемся, то выразим свое пренебрежение к ним. Поэтому, чтобы не возникло подобных недоразумений, мы уже завтра отправимся в путь.
К скорейшему отъезду путников вынуждало и возвращение в кочевье отсутствовавших в набеге мужчин племени. Они вернулись на рассвете третьего дня, некоторые из них были ранены, харкали кровью, но остальные вели навьюченных награбленным добром лошадей, а следом плелись захваченные невольники со связанными руками и плачущие женщины, несшие в платках за спиной маленьких детей. Шейх был доволен полученной добычей и рабами, хотя, как оказалось, не всем его воинам повезло получить выгоду в набеге. Сын пастуха Кутайбы, в палатке которого устроились путники, вернулся в стан с пустыми руками, он был зол и довольно угрюмо поглядывал на гостей. Причем его внимание особенно привлекала Джоанна, он не сводил с нее глаз, что раздражало Камилю, и она сказала гостям, что, когда муж ляжет отдыхать, им лучше поскорее уехать.
— Шейх не станет ругать своего воина, если он захочет поправить дела, забрав себе женщину из эль-тееха, — объяснила она Мартину. — Но вы ведь не отдадите ее, будете драться, и если убьете моего мужа, то шейх Хабиб уже не будет к вам столь благодушно настроен. Поэтому, когда стемнеет, я отправлю с вами моего сына Дуду и он проведет вас через горы к караванной дороге на Хеврон.
Мартин даже поблагодарил бедуинку. Спутникам же сказал:
— Думаю, через несколько дней мы окажемся у Хеврона, а оттуда уже и до Иерусалима рукой подать.
— Надеюсь, на караванной тропе леди Джоанне уже не опасно появляться, — заметил Иосиф. — Да и ее преследователь Абу Хасан вряд ли до сих пор разыскивает беглянку — столько времени прошло, пора ему смириться. И все же пусть госпожа в пути не снимает паранджу, чтобы не привлекать к себе внимание.
Остановка и отдых у бедуинов позволили путникам восстановить силы, и они почти без проблем добрались к тропе караванов на западном берегу Мертвого моря. Они сделали остановку в оазисе с колодцем, набрали полные бурдюки свежей воды, ибо та, что они взяли в дивном источнике Дар Звезд, за время их двухдневного марша стала горячей и почти не утоляла жажду. Когда маленький бдул Дуда простился с ними и погнал назад своего верблюда, путники решили остаться в оазисе, рассчитывая, что со дня на день тут может появиться какой-нибудь торговый караван, ибо ехать в малом количестве по торговому тракту было опасно.
Вечером того же дня Джоанна, прогуливаясь под пальмами, не на шутку испугалась, обнаружив сложенную неподалеку груду человеческих костей. Когда путники прибежали на ее крик, Иосиф успокоил англичанку, пояснив, что это просто захоронение зороастрийцев. И, видя недоумение Джоанны, стал пояснять: только у зороастрийцев принято с таким пренебрежением относиться к останкам умерших. Они верят, что мертвые тела — это ненужная шелуха, вот и оставляют их на съедение стервятникам, считая, что для Бога ценна только душа умершего. Зарывание же трупов в землю, как и их сожжение, у зороастрийцев считается большим грехом, ибо они полагают, что мертвая плоть оскверняет саму землю.
Джоанна покосилась на груду черепов в стороне, и ее передернуло.
— Я ничего не знаю о зороастрийцах.
Теперь ей ответил Мартин. Сказал, что некогда это была одна из величайших религий на Востоке. Она просуществовала тысячи лет, была широко распространена, однако постепенно ее сменила мусульманская вера, и теперь зороастрийцев осталось очень мало. Мусульманство смело их, как более сильная и агрессивная религия.
Джоанна, поразмыслив, неожиданно спросила:
— Значит, если бы не крестовые походы, когда наши воины выступили на защиту своих верований, то мусульмане и христиан отправили бы туда же, куда и зороастрийцев, в небытие?
Подобный вывод озадачил ее спутников, а Иосиф через время заметил, что подобная мысль могла прийти в голову только христианке. На что Джоанна напомнила ему, что земли, по которым они едут столько дней, некогда принадлежали христианам восточного толка — византийцам. И именно византийцы обратились за помощью к Папе, когда турки-сельджуки стали захватывать их владения.
Они еще долго спорили, но без особого азарта, а потом всех сморил сон. Утром же, едва рассвело, путники увидели приближающийся к оазису караван — по дороге неспешно двигалась длинная вереница верблюдов, связанных одной веревкой, слышался перезвон колокольчиков и крики погонщиков.
Караван-баши сперва с подозрением отнесся к встречным и долго рассматривал полученную Иосифом еще при выезде из Дамаска тамгу, разрешающую проезд по этим краям. При этом он с явным подозрением покосился на спутников еврея — голубоглазого, одетого как бедуин, Мартина и рыжего Эйрика, облаченного в потрепанный тюрбан. «Не кафиры ли они?» — спросил он у Иосифа. И тому пришлось поклясться, что его выглядевшие как европейцы охранники просто мавали, давно перешедшие в магометанство, и что этим людям он полностью доверяет. Что касается Джоанны, то она под ее тонкой, сплетенной из конского волоса чадрой и в бедуинской накидке совсем не заинтересовала главу каравана.
— Я не просто так расспрашиваю тебя о твоих спутниках, еврей, — заявил караванщик. — По пустыне прошла весть, что совсем недавно проклятые кафиры с их шайтаном Мелеком Риком совершили неслыханное — напали на огромный караван, шедший из Египта в Иерусалим. И хотя караван хорошо охранялся, стражи не смогли противостоять яростным крестоносцам, которые полностью разграбили его, забрав и золото, и товары, какие везли султану Салах ад-Дину. Вот я и волнуюсь, гадая, кем могут быть твои спутники, еврей. Сохрани Аллах, чтобы это были лазутчики неверных.
— О, нет, нет! — замахал руками Иосиф. — Я никогда не привел бы на торговую тропу крестоносцев, клянусь в том самим богом Авраама. Мое имя Иосиф бен Ашер, мой отец Ашер из Никеи хорошо известен среди евреев. Я вижу в твоем караване моих единоверцев, которые могут подтвердить, что никто в моем роду не дружен с завоевателями с севера.
— Ладно, — махнул рукой караванщик. — Пристраивайтесь в конце каравана, как и положено тем, кто примыкает к торговому поезду. И хотя мы рассчитываем быть в Хевроне уже через пару дней, плату я возьму как за неделю, ибо времена ныне опасные и цены за охрану торговцев выросли вдвое.
Иосиф хотел было поспорить, но Мартин упросил его не перечить караван-баши и при возможности расспросить его о крестоносцах, узнать, где они ныне могут находиться.
Позже, ведя в поводу верблюда Джоанны, он поведал сообщенные Иосифом новости:
— Твои единоверцы были рядом всего несколько дней назад. Ими захвачен караван, получена огромная добыча, воины Саладина в страхе разбегаются, но, тем не менее, войско крестоносцев ушло от Иерусалима обратно к морскому побережью.
