И тут чужая мысль начала настойчиво стучаться в закрытые врата его разума. Ярик вздохнул и раскрыл свои чувства навстречу.
Перед его внутренним взором замельтешили картинки. Вот очень страшно, потому что матери нет, а злой-страшный-длинный уже рядом с гнездом. А казавшаяся ранее такой надёжной пелена, что отгораживала тебя от мира, стала тонкой и хрупкой. Но вот твой враг устремляется куда-то вниз, а выход из гнезда становится неестественно большим и светлым… Ты же продолжаешь биться о барьеры, которые отделяют тебя от мира, норовя вырваться наружу. И вдруг мир завертелся кувырком, и ты ощущаешь мгновения полёта, не успевая даже испугаться. И кто-то большой и тёплый подхватывает тебя. Большой, сильный, надёжный — друг. Разрушается пелена, и ты впервые в жизни открываешь глаза, и твой взор встречается с взором спасителя, и сразу ощущаешь, как незримые узы связывают твою душу с этим существом. И какая-то волна заставляет тебя укусить спасителя за палец, почувствовать вкус его крови, крови, что скрепит народившиеся крепчайшие узы…
— Так, значит, ты тот маленький паршивец, что цапнул меня за палец? — забормотал Ярик, почёсывая зверька под нижней челюстью. — А ты вырос, даже сильно вырос!
И тут Ярослав всё понял.
— Погоди-ка, так получается, что ты бежал из Леса? О, боги Бездны! — последнее Ярик произнёс с запоздалым страхом в голосе.
Сразу же нахлынули воспоминания о словах Глорха — маленького урга, или, как здесь говорят, гоблина. Подобных зверей он называл словом «кайфат». И говорил он о них как об опаснейших созданиях. А теперь этот смертельно опасный зверь сопит ему в ухо и так и норовит заглянуть в глаза.
— Назову тебя Руалом. По-ургски это Ночной Прыгун! Да, я назову тебя именно так! Надеюсь, ты не возражаешь? — Ярик опять обратился к похожему на горностая зверю, перемежая мысленную речь словами вслух и наоборот.
Волна тепла, восторга и доверия была ему ответом. Обретший имя зверь продолжал лучиться радостью.
В это время заворочался Дарг. Уже занимался рассвет, и хозяин начал просыпаться.
«Прячься в кустах», — послал Ярик мыслеобраз Прыгуну. — Когда мы пойдём, иди следом. Понял?»
Руал фыркнул в щёку человека, легонько укусил его за мочку уха и стрелой умчался к показанным кустам.
— Что тут происходит? — от костра раздался сонный голос Дарга.
— О, хозяин, ничего такого, — разведя руками, произнёс Ярик. — Тут какой-то зверь в кустах шуршал, вот я его и пытался подманить.
— И как? — позёвывая, продолжил расспросы Дарг.
— Ну, он сначала подбежал, а потом попытался меня укусить и скрылся вон в тех кустах, — показал рукой Ярослав.
— А ты что делал, стоял и зевал?! — Дарг неожиданно озлился. — Этот зверь тут шастал туда-сюда, а ты даже не попытался его подбить хотя бы даже своим топором?!
Ярик, не ожидавший подобного поворота дела, смиренно молчал. Изредка, при особо громких выкриках, пожимая плечами. Неожиданно он почувствовал волну агрессии со стороны кустов, где скрылся Руал. Судя по ощущениям, тот собирался напасть на ругающегося Дарга.
«Тихо, Прыгун! Тихо! Не сметь!» — мысленно вскричал Ярик. Волна протеста пришла к нему в ответ, но атака не последовала. Ярик вытер выступивший пот. Слова Глорха о смертоносном маленьком звере не выходили из головы.
Дарг же, выпустив пар, в раздражении сплюнул и коротко приказал:
— Займись завтраком! И ради Юрги, сделай его сегодня хотя бы чуточку более съедобным!
Сам же он подхватил саблю, кинжал и вышел на середину лужайки. Ярик со свистом втянул в себя воздух и замер около костра. Тёмные червячки зависти зашевелились в душе. А ведь он почти никогда в своей жизни никому не завидовал! Нет, конечно же, иногда возникало мимолетнее чувство зависти из-за чьей-то большей удачливости, но вот такого, как сейчас, не было никогда. Ибо вот уже несколько дней похода Ярик был свидетелем чуда, если чудом можно считать высшую грань искусства, пускай и искусства убивать. Мужчин всегда завораживает всё, несущее отпечаток хищности, агрессии, а тут была квинтэссенция опасности, средоточие сущности хищника.
Каждое утро Дарг вот точно так же выходил на открытое пространство и начинал танец, танец смерти. Руки, вооружённые кинжалом и саблей, ткали незримый узор, несущий смерть любому, дерзнувшему нарушить его хищную красоту. Прыжки переходили в кувырки и перекаты, человек то замирал, то взрывался каскадом умопомрачительных ударов. Воин перетекал из одной стойки в другую, словно его тело было начисто лишено костей. Все движения были смазанными, нечёткими по причине запредельной скорости движения человека. Ярик мог разглядеть эти движения только благодаря собственной способности к скоростному восприятию. Но это были полученные незнамо за какие заслуги способности, а здесь Ярик был свидетелем демонстрации высшего мастерства, того, к чему надо стремиться и чего хочется достичь. В такие моменты душа Ярослава словно замирала, а потом камнем ухала вниз, в бездны отчаяния. Это искусство не для рабов!
Ярослав ещё раз вздохнул и принялся за приготовление завтрака, то и дело норовя посмотреть хоть краем глаза на завораживающее зрелище. На это мастерство хотелось смотреть, как смотрят на пляшущие языки пламени, на текущую воду… Но нельзя. Если после тренировки не будет готов завтрак, то хозяин не похвалит!
Аврас резко осадил своего тирра напротив трактира «Благородный разбойник». В который раз подивившись человеческой глупости, он вошёл внутрь. Мягкий полумрак и пустой зал свидетельствовали, что этот трактир ничем не отличается в эти утренние часы от таких же заведений на Горхе или Грольде. Хозяин, тихо напевая себе под нос, расставлял стулья. О том, что это хозяин, Аврас понял по довольно объёмистому брюху. Такие слугами не работают!
— Доброго утра, почтенный! — Приветственно подняв руку, маг подошёл к толстяку.
Тот поднял голову и, прищурившись, посмотрел на вошедшего. Обычная одежда путешественника, покрытая пылью. Взгляд невольно задержался на странно изогнутых потёртых ножнах на поясе пришельца. Такое ощущение, что у него там висел сельскохозяйственный серп. Правда, орудие пришельца отличалось от крестьянского рукоятью из дорогой породы чёрного дерева с инкрустациями из кости. Трактирщик недоумевающе почесал подбородок и ответил на приветствие в духе того, что сегодня действительно доброе утро и он несказанно рад видеть гостя.
— Я ненадолго. Меня интересуют двое путешественников. Мне сказали, что они гостили у тебя, — последнюю фразу Аврас произнёс полувопросительно.
Трактирщик пожевал нижнюю губу и задумчиво протянул:
— Ну, не в моих правилах сообщать о постояльцах…
Тут он прервался, и его глаза цепко выделили вертящийся среди пальцев пришельца золотой кругляш.
— Хотя, если подумать, то вид у господина более чем представительный и он, несомненно, не желает зла моим прежним постояльцам, — ещё более задумчиво протянул толстяк.
