И сразу же вокруг засвистели стрелы. Ярик, не раздумывая, зайцем метнулся в сторону и побежал на восток. Эта дорога оказалась единственной, где была меньшая плотность стрельбы. Пара стрел успела задеть его вскользь, но он никак на это не прореагировал, отдавшись стихии бега. Главное — выбраться из-под удара, всё остальное после. Если удастся выжить, конечно!
Уйти не удалось. Обиженно взвизгнул Руал, и Ярик увидел своего верного друга пришпиленным к дереву тремя стрелами. Позади уже мелькали размытые силуэты преследователей, и беглец коротко полоснул магией по древкам стрел, укорачивая их. Прыгун дёрнулся и, заливая всё вокруг своей кровью, заковылял по траве прочь от хозяина. Ярик лишь успел послать зверю порцию энергии, придав ему дополнительные силы, как снова пришлось бежать…
Правда, недалеко. Новые охотники оказались настоящими мастерами своего дела. Вновь засвистели стрелы, и Ярик завертелся волчком, спасая жизнь. Ответить самому удалось только один раз: он ударил подошедшего слишком близко охотника плетью Нергала. И в этот раз верное оружие впервые подвело. Жгут энергии ударил по телу врага и взорвался бессильными брызгами зелени, заставив охотника чуть пошатнуться. Уже попав в плен, Ярослав узнал, что его противник получил лишь лёгкие ожоги некоторых участков кожи. Но тогда лесной житель не отступил и, выхватив тонкий меч, завертел вокруг себя. Ошеломлённый Ярик отошёл на шаг, потом ещё на один, но проклятый нелюдь продолжал наседать, лишая свою жертву надежды на бегство. Именно тогда Ярик понял, что его противники не люди. Таких черт лица у людей просто не бывает. Слухи о «проклятых эльфах» оказались не такими уж и слухами.
Лучники давно уже прекратили стрельбу, позволяя своему воину пленить убийцу сородича. Некоторые даже опустили луки. Но Ярику от этого не стало легче, его противник владел мечом как бог. Через несколько мгновений этой неравной схватки, когда один противник размахивает мечом, а второй старается увернуться, Ярик понял, что с ним играют. Так кот играет с мышью, упиваясь собственным превосходством и теша себя глупыми трепыханиями обречённой жертвы. Осознав это, Ярослав стал каким-то отрешённо спокойным и, решив не сдаваться в плен, прыгнул на врага с отчаянием смертника. В ту же секнуду мир погас, а очнулся беглец уже пленником эльфов, висящим на длинном шесте.
Пленившие его лесные жители, которых Ярик определил как эльфов, говорили на сложном певучем языке, чуждом человеческому слуху. Хотя, несмотря на всю свою мелодичность, он в полной мере передавал отношение эльфов к пленнику. Столь ледяного презрения к низшему существу, замешенного на брезгливости и отвращении, Ярик не испытывал по отношению к себе даже в годы рабства. На него смотрели как на больное бешенством животное, сидящее на цепи да вдобавок за толстыми прутьями клетки.
Ночь эльфы провели на небольшой полянке. Они разожгли маленький костёр, на котором разогревали узкие полоски мяса, приправленные какими-то специями. Судить об этом Ярик мог только по испускаемому ими аромату, который заставлял вожделенно трепетать ноздри и вызывал приступ радости у желудка. Но пленника никто кормить не собирался. Закончив трапезу, несколько эльфов начали петь чистыми высокими голосами. Даже страдающий от жажды и боли в затёкших конечностях Ярик смог оценить красоту чужих песен. Удивляло лишь, что певцов совершенно не смущало лежащее у корней одного из деревьев тело убитого Яриком сородича, которое эльфы несли домой. Хотя, возможно, слова чужой песни как раз и были обращены к нему.
На следующее утро Ярика разбудили грубым пинком, хотя в этом и не было особой надобности. Воины взвалили шест с пленным на плечи, и движение возобновилось. Через некоторое время вдали послышался невнятный рокот, который вскоре вылился в шум реки. Изменился и окружающий лес. Если раньше он отличался дремучестью и непроходимостью, то теперь ощущалась некая облагороженность и ухоженность. Отряд приближался к обжитым местам. Спустя некоторое время стали появляться приземистые зелёные домики с хитро искривлёнными крышами. Каждый такой домик тесно прижимался к стволам деревьев, и от него вверх тянулись ажурные лесенки. Особенность передвижения Ярика способствовала тому, что он с лёгкостью мог наблюдать происходящее сверху. Оказалось, что там, в кронах деревьев, протянулись пешеходные переходы, небольшие ступенчатые садики, небольшие площадки. Город эльфов оказался многоярусным, существующим без отрыва от природы.
Отряд, не останавливаясь, шёл дальше, только нёсшие тело воины свернули куда-то в сторону и затерялись среди аккуратных кустов. Встречающиеся эльфы всегда останавливались и провожали процессию взглядом. Наконец деревья расступились, и открылась полянка, в центре которой были вкопаны два столба, украшенные резьбой. В который раз разогнав муть перед глазами, Ярик вгляделся в эти символы и зажмурился. Магия, напитавшая их, резала глаза.
Неожиданно шест с пленником швырнули на землю, заставив Ярика задохнуться от боли. Носильщики выхватили ножи и ловко перерезали удерживающие пленника верёвки. Затем, подхватив под руки, они подтащили его к столбам и привязали к свисавшим ремням. Через несколько минут руки и ноги Ярослава оказались широко растянуты в стороны, а тело застыло в подвешенном состоянии в паре локтей над землёй. Почти все эльфы развернулись и ушли, остались лишь два сторожа с магическими жезлами. Ярослав почувствовал, что жить ему осталось не так уж и долго. Всё происходящее слишком напоминало прелюдию к какому-то особенно извращённому способу казни. В душе заскреблись коготочки страха, упорно сопротивляясь попыткам разума сохранять спокойствие и невозмутимость.
До самого вечера ничего не происходило. Ярик оставался наедине с собственной болью и страхом (окаменевшие охранники не в счёт). Когда Тасс коснулся края горизонта, к пленнику приблизилась группа эльфов. Аура власти и древности, говорящей не о старости и дряхлости, а о могуществе, окружала вновь пришедших. Восемь эльфов, восемь могущественнейших существ, которые наверняка не понаслышке знали об Эпохе Войн, собрались, чтобы решить судьбу пленённого человека. Пять мужчин и три женщины стали пристально рассматривать привязанного Ярослава, чьё сознание извивалось под бичами боли. Его дисциплинированный разум, привыкший контролировать каждую частичку тела, пасовал перед изощрённой магией эльфов. Два эльфийских стража в совершенстве владели магией своих жезлов и болью пресекали все попытки Ярика сосредоточиться на собственной Силе. Их метод в корне отличался от способа гвонков, но от этого не становился менее действенным.
Хриплое дыхание Ярослава далеко разносилось по поляне, а запах собственного пота разъедал ноздри. С приходом этой восьмёрки стало ещё хуже, видно, стражи решили не рисковать и усилили нажим. Ярик, сдерживая крик, зашарил взглядом по фигурам пришедших, пытаясь хоть как-то занять или отвлечь изнемогающий разум. Но детали ускользали. Плыли перед глазами лица, смазывались цвета. Лишь две вещи буквально врезались в сознание Ярика: медальоны на шеях эльфийских властителей и их запах. Бывший раб не мог ничего внятно осмысливать, он лишь запоминал, намертво впечатывал в память, давая обет ничего не забыть! Серебряный цветок, сильно смахивающий на лотос, лиловая перевёрнутая капля, напоминающая клык, голубой глаз в обрамлении из чёрного серебра, зелёная змейка, золотая то ли чаша, то ли кубок, три пера из неизвестного металла, кроваво-красная жаба с чёрными глазами, тёмно-синий скат — эти образы погружались в глубины разума во всей своей яркости и мельчайших деталях.
