– Уехать из Лондона?
– В пятницу я должен быть в Вустере.
Эмма напряглась.
– Зачем?
– По той же самой причине, по которой должен был быть в Вустере в прошлом месяце, когда мы туда приезжали.
Значит, речь идет о его таинственном деле в Вустере.
– И это так необходимо? Сейчас? Когда мы знаем, что Роджер… Генри где-то неподалеку?
Люк вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
– Я дал обещание, Эм. Тебе не понять.
– О, – горько отозвалась она. – Я понимаю, что такое обещание. Даже слишком хорошо.
– Верно. Но я имел в виду – ты не поймешь именно этого, если не увидишь своими глазами.
– И ты не хочешь рассказать мне почему? Собираешься и дальше дразнить меня этой тайной?
Он немного помолчал.
– Прости, я не хотел тебя дразнить. Надеялся, ты поедешь со мной, – негромко добавил он.
– В смысле – поеду с тобой в Вустер и буду там сидеть в гостинице, беспокоиться, прокручивать в голове всякие безумные мысли о том, чем ты сейчас занимаешься?
Люк моргнул.
– Вот так все происходило в прошлый раз?
Эмма кивнула.
– Ну нет. На этот раз я думал взять тебя с собой, чтобы ты сама все увидела.
Дорога заняла два долгих дня. Эмма все еще не могла ходить, поэтому Люк везде носил ее на руках.
Оба они чувствовали себя выбитыми из колеи. Невозможность прикоснуться к нему сводила Эмму с ума. А она к нему не прикасалась – ну, за исключением тех случаев, когда засыпала в карете, а просыпалась, лежа головой у него на коленях, а он при этом собственническим жестом обнимал ее. Эмма настояла на том, чтобы они занимали разные комнаты. Люк скрипел зубами, но согласился на ее просьбу.
Он все еще не рассказал ей, зачем они едут в Вустер. Вел себя на удивление скрытно и утверждал, что она должна все увидеть сама, что он не сможет правильно все объяснить.
Большую часть этой двухдневной дороги они провели, перебирая бумаги, которые Люк захватил в конторе Генри. Теперь, когда первоначальный шок прошел и Эмма немного успокоилась, она еще больше сосредоточилась на том, чтобы отыскать его и заставить ответить по справедливости.
Бумаги эти представляли собой письма и разные договоры. Были документы, относящиеся к сделкам с собственностью, к покупке новой кареты, счет о продаже и инструкции по доставке скаковой лошади, счет о покупке мебели для гостиной и дорогого персидского ковра. И нигде никаких упоминаний о Генри Кертисе. Все бумаги подписаны Роджером Мортоном.
Это привело Эмму к мысли, что Генри Кертис с самого начала был фальшивкой. Роджер Мортон и есть Генри Кертис.
О, как он ее одурачил!
– Но где же он хранит все те вещи, что куплены на деньги моего отца? – задумчиво произнесла Эмма, прочитав очередной счет.
– Мы должны найти его настоящую резиденцию, – отозвался Люк, – потому что уже очевидно, в Вапинге он ничего не хранит. – Помолчав немного, он спросил: – А где он жил, когда ухаживал за тобой?
– Недалеко от дома своего отца. Квартира его находилась… – Эмма старательно пыталась вспомнить. – Кажется, на Перси-стрит. – Она пожала плечами. – Но это давно в прошлом. Когда мы поженились, он от нее отказался, чтобы переехать в Бристоль.
– И все же нам стоит поспрашивать владельца дома и, возможно, соседей. Вдруг им что-то известно?
Письма в основном касались игорных долгов и деловых соглашений, и во всех содержались имена людей, знакомых Мортону. Может быть, у них имеется информация о его местонахождении?
К вечеру, прибыв в Вустер, они разработали план. За конторой Мортона все еще наблюдают. И на этот раз им нужно как следует подготовиться к его возвращению – если он вообще вернется. Люк решил обратиться за помощью к своему брату Сэму – на герцога он все еще сильно злился. Сэм, поведал Люк, служил когда-то в армии и умеет справляться с людьми, подобными Мортону.
Люк добавил мрачно, что в следующий раз не будет рисковать и не потащит ее за собой в Вапинг. В следующий раз ей придется остаться дома.
Эмма знала, что спорить бесполезно. Более того, ее терзало ощущение собственной бестолковости. Она взяла с собой в Вапинг пистолет, но, упав, долго не могла нашарить его в плаще, а когда все-таки нащупала, и муж, и Люк уже давно исчезли.
Дожидаясь возращения Мортона в Вапинг, Люк и Сэм еще раз просмотрят всю его корреспонденцию, чтобы потом разыскать упомянутых в ней людей и расспросить их.
Люк с Эммой остановились на ночлег в той же гостинице Вустера, что и в прошлый раз. Эмма поселилась в комнате, смежной с комнатой Люка, и когда уже готовилась ко сну, услышала скрип открывающейся двери.
Она вцепилась в стол, в надежде, что, может быть, он вовсе не спускается вниз, в таверну. Может, хочет зайти к ней, пожелать спокойной ночи или… Нет, Эмма не могла придумать другой причины, по которой ему потребовалось выйти из комнаты.
Но он к ней не зашел, а спустился вниз.
Эмма долго лежала в постели, не в силах уснуть, и не могла решить, должна ли она попытаться остановить его. Но как? У нее больше нет над ним власти, нет никакого права говорить ему, чего не следует делать. Она не может обнимать его, когда он дрожит после приснившегося кошмара. Не может даже прикоснуться к нему, потому что принадлежит другому.
Эмма в жизни не чувствовала себя настолько одинокой, настолько безнадежно несчастной.
На следующее утро они поехали обратно в сторону Лондона. Примерно через полчаса карета замедлила ход перед высокими коваными воротами. Тут они и остановились. Возле ворот уже стояло с полдюжины экипажей и несколько привязанных лошадей.
– Добро пожаловать в Бордсли-Грин, – пробормотал Люк.
Эмма рассматривала территорию за воротами, пока Люк разговаривал с форейторами. Там раскинулась обширная зеленая лужайка, по которой кое-где бродили небольшие группы людей. Лужайка тянулась вокруг огромного, мрачного дома с готическими балками и карнизами. Не будь день таким ярким, а лужайка такой зеленой, она бы назвала открывшуюся ей картину зловещей.
Люк подошел, чтобы помочь ей выбраться из кареты.
– Обопрись на меня, – сурово сказал он. – Я не хочу, чтобы ты снова подвернула лодыжку.
Эмма послушалась, одной рукой сжимая трость, а другой держась за Люка. Он, поддерживая, обнял ее за талию.
Эмма посмотрела на дом.
– Что это за место?
– Приют для слабоумных, – коротко ответил он. – Идем.
Люк кивнул привратнику, тот отпер ворота.
Они прошли внутрь и медленно зашагали по гравийной дорожке, ведущей к дому.
– Сегодня тут приемный день? – спросила она Люка.
