Мортон за это в ответе.
Эмма поднялась на ноги. Одновременно вскочил и Люк. Сыщики шагнули вперед и схватили его за руки.
Он посмотрел Эмме в глаза и воскликнул:
– Я ничего не крал!
– Я знаю, – ответила она.
– Бьюсь об заклад, это будет решать жюри присяжных, – безжалостно произнес один из сыщиков.
Она сильная. Люк тоже. А это всего лишь еще одна из подлых схем Мортона. Но его мошенничеству конец. Финиш. На этот раз она не позволит ему уйти безнаказанным.
Сыщики повели Люка прочь. Он был так ошеломлен, что даже не сопротивлялся, но, дойдя до двери, обернулся:
– Оставайся здесь!
– Что? Я не могу…
– Доверься мне, – сказал Люк голосом ровным и уверенным. – Я быстро разберусь с этим нелепым обвинением и скоро вернусь к тебе.
Сыщики вытолкнули его, и дверь за ними с грохотом захлопнулась.
Эмма осталась одна в пронзительной тишине гостиной.
Сыщики с Боу-стрит забрали с собой все бумаги, которые Люк вынес из конторы Мортона в Вапинге. Эмма была просто в бешенстве на саму себя из-за того, что не сделала копий, но у нее и возможности такой не было.
По комнате поползли сумеречные тени. Она сидела в гостиной и гадала, куда же отвезли Люка. В Ньюгейт? Проведет ли он ночь в сырой тюремной камере в обществе опасных преступников? Будут ли ему сниться кошмары? Ее пугала мысль о том, что он проснется от кошмарного сна среди чужих людей.
Вошел Болдуин, зажег лампы и развел огонь в камине. Он спросил, принести ли ей наверх обед, а когда она отказалась, спокойно произнес:
– Я принесу вам что-нибудь легкое, миссис Кертис. Вам нужно поддерживать силы.
Чуть позже он вошел с подносом, на котором стояли тарелки с едой и лежало письмо, полученное, пока Люк с Эммой ездили в Вустер.
– Это вам, мэм, – сказал он. – Пришло сегодня утром.
– Спасибо, Болдуин, – пробормотала Эмма.
Она рассеянно распечатала письмо. Господи, сейчас ей хотелось только одного – помчаться в Ньюгейт и потребовать, чтобы Люка освободили немедленно. Но из этого ничего не получится. А что получится? Что она может сделать?
Начать нужно с этого лорда Уинчелла и рынка лошадей в Ньюмаркете. Пока это все, что у нее есть. Завтра она прямо туда и отправится.
Моя дорогая сестра!
Надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии. И еще надеюсь, ты далеко продвинулась в поисках того, что ищешь.
Не хочу тебя беспокоить, но врач отказался лечить нашего отца, пока не получит дополнительную компенсацию, поскольку мы ему так и не заплатили.
А платить нам нечем. На прошлой неделе я продала письменный стол из кабинета, но эти деньги пришлось отдать за работу и материалы, чтобы устранить протечку в крыше, о которой я писала тебе в прошлый раз.
Наверное, теперь нам придется отказаться от чаепитий. Конечно, я сделаю это, чтобы не продавать мамины драгоценности, но мы с папой пили вместе чай каждый день, как раньше с тобой, и кажется, это единственное время, когда он слегка оживает. А в остальном он все такой же, хотя, пожалуй, стал еще более апатичным и вялым, чем прежде. И отеки все сильнее, потому что доктор перестал давать ему лекарство.
Я знаю, что ты занята делом, дорогая сестра, но ты нам очень нужна. Я боюсь за папу. Боюсь наших кредиторов. Вчера пришел еще один человек, сказал, что папа должен ему много денег, и предупредил, что может отнять у нас дом. Дом – это все, что у нас осталось, Эм. Куда мы пойдем, если потеряем его?
Прости. Боюсь, я слишком разоткровенничалась в своей печали. Мне ужасно хочется, чтобы у тебя все получилось, но я чувствую себя такой беспомощной, сидя в этом одиноком доме и дожидаясь известий о твоем успехе.
Я буду и дальше молиться за тебя… и за всех нас.
Твоя любящая сестра,
Джейн.
Эмма уставилась на письмо, чувствуя, как ее охватывает отчаяние. Она знала человека, о котором писала Джейн, – мистер Чилдресс. Пустив в ход льстивое красноречие, Генри убедил Чилдресса и их отца вложить деньги в угольную шахту, а меньше чем через месяц исчез, прихватив денежки и отца, и Чилдресса. Никакой угольной шахты не существовало.
Внезапно она сообразила, что отец был очарован Генри так же сильно, как и она. Он ему доверял. Еще до свадьбы Генри пришел к отцу с какими-то планами о денежных вложениях, и отец (очевидно, в некотором смысле такой же наивный, как и она) дал ему все, о чем тот просил.
Но как ответить на письмо Джейн? Эмма сомневалась, что у нее это получится.
Дорогая Джейн, Генри жив! Он подстроил собственную смерть и скрылся с папиными деньгами…
Или:
Дорогая Джейн! Что ж, Генри не просто жив, он еще каким-то образом умудрился устроить так, чтобы брата герцога Трента арестовали за кражу, которую, вне всяких сомнений, совершил сам.
Герцог Трент! Он наверняка сумеет помочь.
Эмма закрыла глаза. Нет. Люку не нравится, когда герцог принимает участие в его делах. Но у Люка есть еще три брата со стороны Хокинзов. Например, Сэм, старший – он служил в армии, и Люк говорил, что он работает в какой-то секретной службе Короны. И двое младших – лорд Теодор и лорд Маркус. Люк рассказывал о них совсем немного, но она припоминает, что оба живут в Кембридже.
Нужно обратиться к Сэму, если, конечно, она сумеет его разыскать. Эмма почти ничего о нем не знала, кроме того, что он обитает в Лондоне. Может быть, Болдуину известно, где находится его дом?
Она позвонила. Несколько мгновений спустя Болдуин вошел в гостиную.
– Да, мэм?
Эмма посмотрела на него долгим взглядом и мягко произнесла:
– Мне нужна помощь, Болдуин.
Он невозмутимо кивнул:
– Разумеется? Чем могу быть полезен?
– Я должна сообщить семейству Хокинзов о том, что случилось. Но ваш хозяин… в общем, я сомневаюсь, что следует вовлекать в это герцога. Вы не знаете, где живет старший брат лорда Лукаса, мистер Самсон Хокинз?
– Нет, мэм.
Эмма издала досадливый возглас:
– Ну как же так?
– Я знаком с мистером Хокинзом, мэм. Он человек скрытный, замкнутый. Вряд ли многие знают, где находится его дом.
– А что насчет лорда Маркуса и лорда Теодора? Где они живут, вы знаете?
– Да, мэм. В Кембридже.
– А где именно, вам известно?
– Полагаю, да. В общих чертах. Но в отличие от мистера Хокинза, у этих молодых лордов нет причин хранить свои адреса в тайне. Их найти легко.
– Кембридж? – Эмма потерла виски. – Сколько времени займет дорога туда?
