— Что дальше, ваша светлость? Вы привели меня сюда… И что вы намерены сделать со мной?
Что он хотел сделать? Отвезти ее к себе домой, уложить обнаженную на кровать и восполнить все недостающие события того вечера двенадцать лет назад. Но она ждала совсем не такого ответа.
Поэтому он взял ее за руку и повел в толпу.
— Я намерен потанцевать с вами.
Не прошло и секунды, как он понял, что эта идея еще хуже, чем идея с перчатками. Мара была такой теплой в его объятиях и так идеально опиралась на его здоровую руку, что он мгновенно забыл движения танца и споткнулся.
Темпл тут же поправился, но она заметила его оплошность, как раньше отмечала удивительную плавность его движений на ринге. Взглянув на него, Мара спросила:
— Когда вы в последний раз были на балу?
— Вы имеете в виду настоящий бальный зал во время настоящего аристократического приема?
Она едва заметно кивнула. Темпл аккуратно обошел другую танцующую пару, сумев не столкнуться с ними, и ответил:
— Больше десяти лет назад.
Мара вздохнула.
— Да-да, двенадцать…
Ему не понравилась такая точность, и он промолчал. И почему-то именно сейчас вдруг вспомнил про свою больную руку, висевшую на перевязи и потерявшую чувствительность. О, эта рука ужасно его раздражала. Ведь очень может быть, что этой рукой он больше никогда больше не почувствует кожу Мары. Ее волосы… А если она обнаружит такой его недостаток, то перестанет считать его мужчиной.
Впрочем, ему плевать. В конце концов, после сегодняшнего вечера он больше никогда ее не увидит. И именно этого он хотел.
Лжец.
— Расскажите мне про какой-нибудь бал, — попросила она. Лучше бы не просила.
Он не хотел, чтобы она им интересовалась. Не хотел… потому что чувствовал себя из-за этого не в своей тарелке.
— Вряд ли сейчас подходящее время для такого рассказа.
В ее прекрасных глазах блеснула насмешка. Она обвела взглядом другие танцующие вокруг пары и спросила:
— Вы куда-то опаздываете?
Она что, насмехалась над ним?! Но ведь она полностью зависит от него. Он прямо сейчас может приказать ей снять маску. Он держит в руках все козыри, а она — ни одного. И все-таки она умудрялась поддразнивать его. Даже сейчас, когда от крушения ее отделяли считанные минуты. Поразительная женщина!
— Меня вынудили посетить первый бал дочери нашего соседа.
Розовые губы под маской дрогнули в улыбке.
— Должно быть, вам понравилось. Какое удовольствие — быть вынужденным выполнять манерные движения кадрили, чтобы выровнять соотношение мужчин и женщин на балу.
— Отец ясно дал мне понять, что у меня нет выбора, — продолжал Темпл. — Как будущий герцог, я обязан был туда пойти.
— И вы пошли?
— Да.
— Но вам не понравилось? А ведь, наверное, столько юных дам роняли свои носовые платочки вам под ноги, чтобы вы останавливались и поднимали их.
Темпл засмеялся:
— Так вот почему они это делали…
— Очень старая уловка, ваша светлость.
— А я-то думал, что они просто неловкие.
Ее зубы сверкнули в улыбке.
— Значит, вам не понравилось, да?
— По правде сказать, не совсем так. Там было вполне терпимо.
Какая ложь! Он был в восторге! Он наслаждался каждой секундой своего аристократического бытия. Его восхищало жеманство дам и их постоянные «о, милорд». И он ужасно гордился тем, что самые хорошенькие женщины Лондона добивались его внимания.
Мара в очередной раз улыбнулась:
— Я уверена, все молодые леди очень радовались, что вы выполняли свой долг.
Долг! При этом слове ему почему-то вспомнилось, как двенадцать лет назад он проснулся в залитой кровью постели.
Темпл посмотрел Маре прямо в глаза:
— Почему кровь?
В ее глазах промелькнуло замешательство, и она на мгновение отвернулась. Что ж, ничего удивительного. Здесь, в этом доме, действительно не место для такого разговора. Но разговор все равно напрашивался, и Темпл не устоял перед искушением.
— Почему просто не сбежать? Зачем изображать собственную смерть?
Он сомневался, что она ответит, но ответ прозвучал:
— Я вообще не планировала обвинять вас в моей смерти.
Темпл ожидал услышать любой из миллиона возможных ответов, но никак не думал, что она опять соврет.
— Даже сейчас вы не хотите сказать мне правду.
— Я понимаю, почему вы мне не верите, но это и есть правда, — негромко отозвалась Мара. — Меня не должны были считать мертвой. Просто обесчещенной.
Темпл не сдержался, и у него вырвался смешок.
— В таком случае… Что же именно я должен был с вами проделывать? Зачем морс крови?..
— Я слышала, что при этом должна быть кровь, — ответила Мара без тени юмора.
— Но не столько же!
Мара снова отвернулась.
— Да, я догадалась об этом, когда вас обвинили в убийстве.
— Должно быть, вы вылили не меньше…
— Почти пинту.
Вот теперь Темпл засмеялся по-настоящему.
— Пинта свиной крови?!
Мара вдруг тоже рассмеялась.
— Но я загладила свою вину. Я очень хорошо обращалась с Лавандой.
— Значит, предполагалось, что я вас обесчещу. — Темпл помолчал. — Но я ведь этого не сделал?
Не ответив на вопрос, Мара продолжала:
— И еще я никак не ожидала, что вы проспите так долго. Я подлила вам опиума, чтобы вы уснули, и позаботилась о том, чтобы горничные успели увидеть вас в моей комнате. — Она посмотрела ему в глаза. — Но клянусь, я думала, что вы очнетесь и спокойно уйдете.
— Вы подумали обо всем.
— Но я перестаралась.
Темпл услышал сожаление в ее голосе. В этот момент музыка смолкла, и Мара, остановившись, тут же высвободила руки. Непонятно только, о чем она сожалела. О том, что сделала тогда, о последствиях своего поступка? Или о настоящем — об обещании, которое ему дала?
Темпл не успел об этом спросить — Мара отступила от него, столкнувшись с каким-то мужчиной в маске, и тот не отказал себе в удовольствии внимательно посмотреть на нее, затем на герцога.
— Глазам своим не верю! Да это же знаменитый боксер из «Падшего ангела»! — осклабилась маска.
— Найдите себе другой объект для восхищения, — проворчал герцог.
— Да ладно вам, Темпл. — Мужчина приподнял маску, оказавшись Оливером Денсмором, королем щеголей-идиотов, тем самым, кто предлагал за Мару деньги, когда она стояла на ринге в «Ангеле». — Уж наверное, мы с вами сможем договориться. Вы же не будете держать ее при себе вечно. — Он повернулся к Маре. — Я заплачу вам вдвое. Втрое!
