– Я хотел бы повидать хозяина, – негромко сказал я и улыбнулся. – Я привез ему привет от сестры, Эдны.
Девушка распахнула свои зеленые глазищи так широко, что я испугался, как бы они не вылезли у нее из орбит.
– Так вы, сударь, тот самый столичный моряк, что квартирует у тетушки Эдны? – восхитилась она.
Я кивнул.
– Так могу я повидать хозяина?
Она часто задергала головой и со всех ног бросилась в глубь дома. Ее поклонник посмотрел на меня с явным подозрением, вздохнул и отвернулся, здраво рассудив, что тягаться со столичным аристократом, да еще, подумать только, моряком, ему совершенно не с руки.
Хозяин оказался жилистым мужиком с добродушным открытым лицом. В память о флотской службе он носил висячие усы, пожелтевшие понизу, и золотую серьгу в ухе. Увидев меня, он осторожно улыбнулся и подошел к самой стойке.
– Госпожа Эдна просила передать вам плату за оленину, – вежливо произнес я и выложил на стойку «птенчика».
– Вот еще, сударь, – фыркнул он, – и договора такого не было. Помочь ей хотите? Понимаю… а деньги-то спрячьте, сударь, спрячьте. Лучше с ней расплатитесь по совести, вот что я вам скажу. А вы, гляжу, и впрямь на моряка похожи. Уж она мне все уши прожужжала, какой красавчик ей с неба свалился. Доходов-то у них не слишком… какую, говорите, школу окончили?
– Навигационную, что на поле Святого Элима.
– У, ну эт вы далеко пойдете! А если еще и монета в кармане водится, так можете сразу в компаньоны поступать, это дело я знаю. – Он подмигнул, очевидно, ужасно радуясь возможности поболтать с молодым собратом по морской жизни. – Сам хотел в торговый флот наняться, да вот папаша помер, так и…
Он сокрушенно махнул рукой и повернулся к полкам, чтобы достать бутыль с хорошо знакомой мне этикеткой.
– Для редких случаев держу, – признался он. – У нас, сами понимаете, такого дорогого пить не станут, куда там. Ну, давайте, сударь, познакомимся, коль уж так судьба свела. Я Боун, бывший рулевой фрегата его величества «Шаркен». А вас как прикажете?
– Просто Матти, – улыбнулся я. – Можно без «господина».
– Ну да уж, – понимающе сощурился трактирщик, – вижу птицу по полету. Не из простых вы, ваша милость, ох не из простых. Выходит, путешествуете?
– Прожил столько лет, – начал я, с удовольствием наблюдая, как «Морская звезда» льется в пузатую стеклянную кружечку, – и понял, что Пеллии толком и не видел.
Дочка Боуна – а это была явно его дочка: при общем несходстве стати глаза у них были совершенно одинаковые, – проворно выставила на стойку тарелочку с острыми сырами и плетенку теплых лепешек, тогда как ее кавалер, навостривший свои немаленькие уши, восхищенно глядел на темную струю стоимостью в ползолотого.
– Да-а, – протянул Боун, поставив бутылку на стойку, – люди-то у нас, понятно, все приличные, да только кто ж такие деньги платить станет? Вот и… ну, быть нам с ветром!
Я поднял кружку и лихо опустошил ее в два глотка. Парень, все так же молча сидевший за стойкой, едва не икнул от изумления. В Пеллии вообще не очень-то пили крепкое, но моряков такие традиции, конечно, не волновали. К тому же, сказал я себе, с удовольствием ощущая, как теплеет у меня в желудке, странствия с Эйно были недурным уроком. Это вам не в горах сидеть!
– Точно, – сказал Боун, краснея от счастья, – никаких сомнений. Ни одна сухопутная швабра так пить не станет. Эх, сударь, и как же рад я в нашей-то глуши настоящего моряка встретить, да еще и офицера! Окорок у меня есть, сударь, на морской манер как раз – прикажете?
– Валяйте, – отозвался я.
Пока он ходил за окороком, его дочка суетливо возилась у шкафа, то и дело оборачиваясь и бросая на меня восхищенные взгляды, от которых несчастный парняга мрачнел все сильнее. В конце концов он звонко швырнул на стойку монету, спрыгнул на пол и умчался прочь. Девушка коротко посмотрела ему вслед и фыркнула. Я понимающе улыбнулся.
«Интересно, – подумал я, – а что было бы, случись этому увальню познакомиться, к примеру, с Дайниз? А, хм, с Утой?..»
Боун вернулся с серебряным блюдом, на котором были разложены аккуратные ломтики копченой свинины, обильно присыпанные пряностями.
– Места у нас, сударь, такие, что морской еды-то и купить не у кого, – пожаловался он. – Это я сам вот стараюсь.
– Дело понятное, – согласился я. – Но вы, я слышал, с сыновьями и до моря добираетесь?
– А не могу я без моря, – вздохнул трактирщик. – Не могу, и все тут. Каждые, считай, две недели уходим. Да только что там на море – корабль если раз в год увидишь, так то и хорошо.
– Ну, Эдна рассказывала, что совсем недавно вы какую-то шхуну видели.
– Да, – Боун вновь наполнил кружки и потер щеку, – странная какая-то шхуна, сударь, реи короткие, паруса, стало быть, куцые. А бушприт – ого-го. Лавеллерская, что ли? Не понять. Наверное, контрабандисты шторм пережидали. Залив у нас тут узкий….
– Так что же, она возле самого берега стояла?
– В полумиле, сударь, не больше. И на палубе – ну ни одной души, прямо странно мне стало.
– Ну, мало ли, – я равнодушно махнул рукой. – Оленя вы славного добыли, потешила мне Эдна душу.
– Да, она умеет. Эх, мужа бы ей – золото ведь, а не баба. Хоть бы уж пришлого какого, лишь бы с понятием. А тут одни монахи!..
Боун витиевато выругался и сморщился.
– Что ж вам монахи-то не угодили? – удивился я.
– Ха! Приезжают, понимаете, и пожертвований требуют. Вот дай, и все!.. Ну и даем, что делать. То молока, то масла, то кукурузы воз навалили. Нам, понятно, не жалко вовсе, дело, как говорится, святое, только наглые они тут какие-то. Один напился пьян-распьян и стал, представьте, демонами пугать. Дескать, скоро их отец-настоятель с демонами стакнется, тогда порядки совсем другие пойдут, только держись.
– Как это вы говорите, старина, – столкуется с демонами? – правдоподобно засмеялся я. – Это как же, святой настоятель и с демонами? Хорошее дело, ничего не скажешь!
– Да пьяный был, говорю же! Только, ваша милость, сами понимаете, не очень приятно нам такое слушать. Тем более что вино-то он, гад такой, мое пил. И не заплатил, конечно. Это я, стало быть, прямиком в его брюхо пожертвовал.
– И много их тут шляется? – поинтересовался я, закусывая свинину ломтиком сыра.
– Не-е, их отец-настоятель вообще почти не выпускает. Теперь, правда, пьяндалыги эти нечасто приходят, обычно вместо них девочку отправляют, черненькую такую. Аристократочка по виду, и чего ж ее, бедную, в обитель-то понесло? Никак разорилась фамилия, вот и деться некуда. Ну ей, понятное дело, подают со всей душой. Тихая такая, молчит все, слова лишнего не дождешься.
– Бывает… – согласился я. – Да, надо будет съездить посмотреть на монастырь. Обитель, я слышал, древняя? Эдна говорила, ее недавно совсем по новой освятили?
