Я погладил теплый приклад штуцера и прицелился. Голова крайнего справа уютно заняла свое место в колечке прицела. Я тихо вздохнул и опустил оружие.
Стрелять было рано.
Перекурив – ветер доносил до меня обрывки спора, – монахи разделились.
Трое поскакали домой, должно быть, за подмогой, остальные пока остались на месте. Кажется, они решали, кому лезть обшаривать заросли, а кому идти на ферму, причем на последнее, как я понял, охочих не нашлось. Сучьи дети очень верно рассудили, что у меня наверняка есть оружие и я, вероятно, захочу его применить.
«Они не такие идиоты, – понял я, – воистину интересная банда».
Лишь бы они постояли еще минут десять! Тогда те, что ускакали прочь, могут и не услышать выстрелов, а значит, мне будет легче.
Стоят… ну что же, кто отправится к предкам первым?
Неожиданно до моего крайне напряженного уха донесся далекий топот множества копыт. Я вскинулся – судя по нарастающему шуму, из поселка во весь опор неслась целая кавалькада. Кто это мог быть? Я сглотнул и провел рукой по лбу.
Монахи, похоже, тоже обеспокоились, заерзали в седлах, оглядываясь назад.
Им, конечно, было видно куда лучше, чем мне из ямы. Вот они посторонились, съезжая с дороги в сторону. Шум все нарастал, и через мгновение я увидел всадника на взмыленной белой лошади, крепкого широкоплечего мужчину в морской шляпе и черной кожаной куртке. Следом за ним на развилку вылетели еще трое всадников, все, как один, увешанные оружием, – двое мужчин в высоких сапогах и плащах для верховой езды и рослая женщина в лоснящемся кожаном наряде.
Сзади подъезжали еще несколько верховых. Монахи занервничали. Глядя на это, я расхохотался и выстрелил в воздух, чем сразу привел всю банду в движение, – в мою сторону ударили два выстрела, и пара мушкетных пуль шлепнулись в землю рядом с ямой.
Мужчина в широкополой шляпе выхватил из седельной кобуры карабин и завертел головой.
– Иллари! – гаркнул я, не решаясь, однако, подниматься из своего убежища.
– Мат?!
Дальше все происходило с невероятной скоростью. Монахи сообразили, что дело тут нечисто, и, хлестнув лошадей, метнулись к ручью. Я наугад выстрелил в спину последнему, но не попал, – а тут уже рядом с моей ямой оказались Перт и Ута, сильные руки рулевого выхватили меня наверх, и я увидел Иллари, бегущего ко мне с карабином в руках.
Честно признаться, я даже не смог распорядиться о преследовании. В первые минуты я просто не мог говорить. Когда дар речи ко мне все же вернулся, я, ничего никому не объясняя, приказал Перту и боцману Даггеру, прискакавшему рядом с ним, идти со мной – и нырнул в кусты. Одиночество меня уже просто пугало.
* * *
– Мы должны немедленно плыть в столицу, – проговорил Иллари, когда я вернулся с Айрис и своей лошадью. – Я отправился сюда сразу же, как только пришло твое второе письмо.
– Что-то случилось? – вскинулся я.
– Должно случиться. Ты очень правильно поступил, изложив мне все события последних недель. Должно случиться, Мат, причем буквально вот-вот, хорошо бы нам успеть…
– Иллари, – перебил его я, – у нас скоро Торг – здесь, в Йоше. И еще монастырь… там какие-то странные вещи. Я уверен, что не наши вещи, ты понимаешь меня? И это не древности из старых лабораторий. Мы должны обратиться в Контроль.
– Что?! – вскинулся он. – Здесь, в монастыре? Говори!..
Я рассказал ему о том, что видел в подвале, и присовокупил, что на старье все эти странные штуки никак не похожи. С каждой подробностью лицо Иллари становилось все темнее.
– Да, это дело Контроля, – зловещим голосом проговорил он. – И это все здорово усложняет… Впрочем, у нас еще будет время поговорить. Мы должны ехать! Твоя пассия выдержит двое суток в седле?
– Вряд ли, – вздохнул я, но Айрис, тряхнув волосами, решительно возразила:
– Если это нужно, я выдержу. С лошадьми я дружу с пеленок.
– Давайте постоим хотя бы полчаса, – сморщился я, представив себе ужасы долгого конного перехода. – Кто-нибудь, дайте мне рому. Есть у нас что-то наподобие окорока? И вот что, Ута, попробуй переодеть ее во что-нибудь, не ехать же нам с монахиней!
Ром и свинина нашлись сразу же. Ута увела Айрис в кусты, и вскоре она появилась, одетая в кожаные штаны и длиннополую мужскую куртку. Я улыбнулся – такой я видел девушку впервые.
– Скоро мы будем в столице, – успокаивающе произнес я и протянул ей флягу.
Она ответила мне немного смущенной улыбкой и отошла в сторону. Иллари тем временем поправлял седло на одной из свободных лошадей, навьюченной припасами, – их экспедиция была снаряжена так, словно он собирался искать меня целый месяц.
– Ты подоспел очень вовремя, – проговорил я с набитым ртом. – Еще немного, и мне пришлось бы стрелять.
– Это были монахи, – утвердительно произнес Иллари.
– Да, нам не удалось удрать незамеченными. Спасибо моей лошадке!.. Удивительное животное.
– Да, лошадь породистая, – согласился Иллари. – Здесь покупал?
– В городишке на берегу пролива. Где ты оставил «Бринлееф»?
– Там, в Альнене. Я ужасно спешил – мы успели бы еще раньше, но у побережья был шторм. Н-да, – он присел рядом со мной на корточки, глотнул из фляги и вытер губы ладонью, – монастырь презабавный. Джардеш затеял темное дельце. Впрочем, отец Уннас играет далеко не главную роль, я даже подозреваю, что он толком не в курсе всей пьесы. С ними разберутся представители Контроля, а главное действо сейчас начнется в столице.
– Что ты имеешь в виду? – Я закончил есть и поднялся на ноги.
– Понимаешь, когда я прочел в твоем письме, что финансисты знают о готовящемся заговоре и считают шансы консерваторов нулевыми, я понял, что Вилларо просто не мог не знать обо всех деталях с самого начала. Твои выводы были абсолютно верны, но ты не смог закончить цепочку. Раз Вилларо все знал, выходит, что он просто выжидал, чья сторона окажется сильнее, чтобы примкнуть к ней в решающий момент. А Монфора убили просто потому, что он был единственным, как думал Джардеш, человеком, способным разобраться во всей этой паутине и вывести Контроль прямиком на него и его друзей.
– О каких друзьях ты говоришь? – встревожился я.
– Вот это мы и выясним на Торге, – задумчиво покачал головой Иллари. – Вообще, конечно, история очень и очень темная. Монфор, без сомнения, догадывался о делах Джардеша. Я все время думал, почему же такими ценными были те бумаги, которые должен был привезти в столицу беглый монашек. Теперь я понял… многое, хотя главное пока еще в тумане. Я очень увлекаюсь математикой – ну так вот, тут у нас чистая алгебра, так он все запутал.
– Кто – Монфор?
– Да нет, как раз Джардеш. Монфор шел своим путем: эти бумаги требовались ему для того, чтобы заставить представителей Контроля заняться деятельностью Посредника Джардеша. Заставить их посмотреть на все это, как на серьезное преступление, касающееся не только наших «внутренних трений». Трения им безразличны. А тут – бумаги, от них уже так просто не отмахнешься. Зачем Посреднику Джардешу заброшенный монастырь? Вроде бы никому не нужная ерунда, но когда всплывает личность настоятеля Уннаса, становится интересно. Монфору было необходимо доказать прямую связь между Джардешем, принцами и обителью в Йоше. В итоге Джардеш стал что-то подозревать, да плюс еще эти драгоценности сомнительного происхождения, которые он продал – а кстати, продал ли? – тоже вопрос – Монфору.
