– Тренна, мне уже лучше, – решительно поднялся с кресла магистр, прекрасно ощущавший эмоции жены. – Пойду искупаюсь, а ты пока объясни его светлости, к какому источнику они должны ходить, и вообще просвети насчёт местных правил, а Ди с Аном посади перекусить – мы принесли корзину с едой.
– Иди уже, командир, разберёмся, – фыркнула магиня насмешливо, и в её глазах вспыхнуло весёлое лукавство, вмиг сделавшее миледи много моложе и привлекательнее.
Дорд, поднявший в этот момент на неё глаза, едва не поперхнулся от изумления и неясной зависти, какую безошибочно ощущает любой взрослый мужчина при виде симпатичной женщины, влюблённой в другого.
И тут же тоскливо вздохнул: ему самому такое счастье, похоже, не удастся испытать никогда, у всех приехавших сюда невест в головах щёлкали чёрно-белые костяшки абака, подсчитывающие выгоды и потери предстоящего брака, а о любви, похоже, не мечтала ни одна из этих прелестниц.
* * *
Почти через час магистр бодрым шагом вышел из ванной, и выглядел он теперь заметно посвежевшим и поздоровевшим. Тёплая вода напрямую поступала в дворцовые купальни из горячего источника, обладавшего целебными свойствами. Восстанавливать здоровье, сидя в такой ванне, было намного легче, и Гизелиус, пользуясь пополненной женой энергией, рискнул задействовать одно из целительных заклинаний.
В гостиной никого уже не было, стало быть, Тренна отправила его друзей пить воду, а спасителей – отдыхать. Впрочем, сидя в ванной, магистр успел о многом поразмыслить и теперь собирался заявить всем о своём решении взять парней в ученики. И сделать это он намеревался в самое ближайшее время, чтобы пресечь всякие тревоги юных магов по поводу своего будущего.
Только не прямо сейчас.
В этот момент его ждала Тренна, и магистр больше не желал откладывать объяснение с нею ни на минуту.
Однако она решила иначе. Маг сразу понял это, едва войдя в комнату и увидев темнеющий на фоне окна силуэт. Какое-то лёгкое одеяние ничуть не скрывало соблазнительной фигуры, а распущенные густые волосы, мягким плащом упавшие на спину, заставили сердце мужчины гулко забиться о ребра.
– Ты уже снял… эту мерзкую личину? – не оборачиваясь, прошептала магиня, и Гиз даже порадовался, что она не видит его ликующую, победную ухмылку, женщины ведь не любят признавать свои поражения.
Впрочем… мужчины не любят этого ещё больше.
Ведь неважно, какие сказаны слова, важно, какие чувства за ними скрываются. А в этом обыденном вопросе слышались и просьба о прощении за ту ловушку, и робкое предложение примирения… и желание немедленно увидеть его истинный облик. И ещё очень многое.
– Сейчас, – хрипло пробормотал магистр, едва справившись с неодолимым желанием ринуться к ней, стиснуть тёплые плечи, зарыться лицом в пахнущие травами волосы.
И только точное знание, что вовсе не этому старику желает взглянуть в глаза любимая женщина, удержало Гизелиуса на месте.
Магистр сделал несколько шагов к постели и, опустившись на край, произнёс пару заветных слов, растворяющих сжимавшую его тело сеть старого заклинания. Несколько сильнейших магистров по личной тайной просьбе короля плели это произведение магического искусства. Во всём мире можно найти всего несколько подобных личин – слишком сложно это заклинание и слишком много сил нужно вложить при плетении. А вот поддерживается оно небольшим количеством магии, тоненькой незаметной струйкой, какую можно найти даже у самого слабого мага.
Плоть, насильно втиснутая в слишком тугую оболочку, отозвалась волной привычной боли, и Гизелиус в который раз с тревогой вспомнил слова одного из магистров, предупреждавшего, что нельзя слишком часто менять личину на истинный облик. Истинное тело, наполненное всё возрастающей по мере совершенствования в профессии энергией, стремится вернуть утраченное пространство, и однажды истончившееся плетение личины может не выдержать. Правда, за последний год он ни разу не прибегал к трансформации… не для кого было. Но уже давно замечал, как с каждым разом все труднее втискивать себя в тело худого старичка после нескольких часов свободы. И не последнюю роль тут сыграл его собственный возраст – заклинание плелось для стройного юноши, едва переступившего порог совершеннолетия.
– Ну? – в нетерпеливом шёпоте Тренны звучали надежда и застенчивость, словно она делала нечто непристойное, прося мужа принять истинный вид.
– Всё… – взглянув в висевшее сбоку зеркало и обнаружив в нём полузабытое отражение моложавого крепкого мужчины с отросшей за год гривой тёмных волос и насмешливым взглядом янтарных глаз, так же шёпотом объявил Гиз.
Женщина порывисто обернулась и в несколько шагов оказалась рядом, тоскующим взглядом всматриваясь в глаза любимого, потом резко попыталась упасть перед ним на колени.
Однако маг ощутил этот порыв заранее и успел поймать жену в объятья, не дав ей прикоснуться к полу.
– Прости… – отчаянно шептала Тренна, безуспешно пытаясь отвернуться от горячих губ, жадно целующих её залитое слезами лицо, – так нужно было…
– Молчи… я понял… не сразу, конечно…
– Правда?
– Да…
– Ты меня простил?
– Нет… но попробую, – услышав в его голосе лукавый намёк, Тренна шутливо шлёпнула мужа по плечу, мимолётно удивившись исчезновению одежды.
– Негодяй…
– Ещё какой… – фыркнул ей в волосы магистр, – зато я тебя очень люблю.
– Правда?
– Самая настоящая.
– И я… так сильно… иногда думала… с ума сойду, брошу всё и побегу…
– Молчи… я знаю… – крепкие губы накрыли рот женщины таким глубоким и требовательным поцелуем, что все остальные проблемы, да и весь мир на время исчезли, растворились в его огне.
Глава 15
– Брант!
– Да, ваша светлость?! – При посторонних капитан никогда не позволял себе выказывать хоть малейшую фамильярность.
– Ты точно привёл нас не на ярмарку?
Капитан только красноречиво ухмыльнулся: раздражённое замечание герцога относилось к той категории вопросов, на которые не существует ответов.
Конечно же, он привёл его к источнику долголетия, единственному, у которого собирались только самые здоровые отдыхающие, уверенные, что им не нужно промыть почки, восстановить разрушенную непомерным употреблением крепких вин печень или мужскую силу. Впрочем, за водой к последнему источнику пациенты обычно тайком посылали своих кухарок или горничных. Пребывая при этом в блаженном заблуждении насчёт абсолютного неведения окружающих, чья именно служанка каждый день тащит домой большой кувшин заветной водицы.
– Мы принесли стулья для вашей светлости и секретаря, – кротко сообщил Брант, бдительно разглядывая толпу в ожидании, пока гвардейцы немного оттеснят публику с того места, где традиционно пил воду король Эквитании и его родственники.
