– Чего ты хочешь? – спросила я, стараясь унять дрожь в голосе.
– А чего я всегда хочу?
– Я позову Калеба, – предупредила я, но он лишь погрозил мне пальцем.
– Ай-яй-яй, я бы не стал этого делать. Только попробуй – и не узнаешь, о чем я пришел рассказать.
Что бы там ни было, он разбудил во мне интерес.
– Что?
– Ну, во-первых, ты кое-что сделаешь для меня.
– Что? – настороженно повторила я.
– Миленькая рубашка, – протянул Маркус. От его улыбочки мне стало нехорошо. Я опустила глаза и увидела, что на мне поверх купальника все еще накинута футболка Калеба, а ноги почти не прикрыты. Я попробовала натянуть ее на бедра. – Ну что ты, зачем? Такое зрелище, – хохотнул он.
– Маркус, если у тебя все…
– Ты расскажешь мне, какие у тебя способности. Сайксу страшно хочется это узнать, а я хочу, чтобы он снова стал хорошо ко мне относиться.
– Ничего не выйдет, – отозвалась я. – Он что, совсем спятил? – С чего бы мне делиться этим с тобой?
– А с того, что тогда я расскажу тебе, почему Сайксу так не нравится ваше с любовничком обретение силы. Тут не просто ревность из-за того, что Джейкобсоны снова начали запечатляться. Есть предсказание.
– Предсказание? – насмешливо протянула я. – Что за предсказание, Гарри Поттер?
– Нет, правда. Самое настоящее. И я предлагаю обмен, – с серьезным видом заявил Маркус.
Я задумалась. Интересно, расстроится ли Калеб, узнав, что я собираюсь сделать? Конечно, расстроится. Сама мысль, что они что-то узнают обо мне, его огорчит. Но нам ведь нужно знать, чего опасаться, верно? А какую пользу Маркус сможет извлечь, если узнает, в чем мои способности? И как это нам навредит? Тут меня осенило: я не прочитала еще ни одной мысли Маркуса. Я попыталась сконцентрироваться – мне нужно было понять, что он задумал, – но ничего не вышло.
Вот гадство! Мои способности не подразумевают чтение мыслей во сне.
Но я и не собиралась ему об этом рассказывать. Только села поудобнее и сообщила:
– Я вижу, о чем думают окружающие. Вот мои способности.
У Маркуса открылся рот.
– Врешь, – выпалил он.
– И не думаю, – сухо отрезала я. Кажется, он растерялся. – Теперь твой черед.
Маркус не стал раздумывать и тут же выложил свой секрет:
– Есть предсказание, что наступит время большого бедствия. Никто не знал, что это значит, пока не прекратились запечатления. Тогда прекратились и обретения силы, и мы пришли к мысли, что именно об этом и говорилось. Вот что было в предсказании: «Двое станут одним целым и исправят то, что сделано, и смогут давать жизнь. Это будет новый день справедливости, силы и радости. Затем, чтобы сохранить наш дух в чистоте и силе, двое сольются снова и покончат со злом и несправедливостью». Звучит невнятно, но так в нем говорится. Сайкс склонен верить. А по-моему, нетрудно понять, кого в этом предсказании посчитают злом, – почти с гордостью выдохнул он.
– Ты где откопал это предсказание? Оно что, каким-то волшебным кетчупом написалось на твоем гамбургере?
– Умничай сколько влезет. Только все это предсказал и записал один прорицатель еще семьдесят пять лет назад. Мы спрятали предсказание и сохранили в надежном месте.
– Значит, ты хочешь, чтобы я поверила, будто мы с Калебом и есть эти двое? Двое становятся «одним»?
– Так считает Сайкс. С тех пор как услышал о твоем с Калебом запечатлении, он все думает, как бы остановить ваше обретение силы. Буквально зациклился на том, чтобы помешать вам стать одним целым.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– А ты думала, я смоюсь и не сдержу свое слово, так что ли? – осведомился Маркус, недобро скривив губы.
– Так.
Моя откровенность его рассмешила:
– Боюсь, наши с Сайксом планы немного расходятся.
– Что это значит?
– Дзинь-дзинь! – изобразил Маркус звонок, который бывает в конце телевикторины. – На сегодня все, спасибо за участие. А теперь, с твоего позволения, я отчаливаю, пока Сайкс меня не хватился.
– Погоди, а как ты можешь использовать способности Сайкса втайне от него?
Маркус глянул на меня с шутовской гримасой.
– А ты и правда думаешь, что я беспокоюсь, как бы не ранить его драгоценные чувства?
– Нет, что ты. Я вовсе не об этом. Я хочу сказать, как ты это делаешь? Ты умеешь?
Он с видом превосходства пожал плечами.
– Не представляю, как это работает. Но с тобой получается. Я не могу выбирать любого, кого захочу, поверь, я пробовал. Ну как, чувствуешь себя особенной?
Я с неодобрением покачала головой.
Маркус обошел меня со спины, направляясь к двери, и я, задумавшись, совсем забыла об осторожности, пока не стало поздно. Я почувствовала, как он сгреб мои волосы сзади и с силой потянул на себя, прижав к спинке кресла. Потом, не притрагиваясь ко мне, низко склонился, чтобы я слышала его шепот:
– Я не могу уйти просто так. Калеб узнает, что до тебя дошло эхо, и подумает, будто я стал тряпкой, если отпустил тебя и ничего такого не сделал.
Блеснуло серебром, и я подумала – нож. Потом увидела, что это ножницы, и выругала себя за глупость.
– Ты что делаешь? Ты наговорил все это, чтобы взять и убить меня? – закричала я вне себя от злости.
И тут до меня дошло. Да, наверное, так оно и есть, он играет со мной в кошки-мышки.
– Нет, глупая человечишка, – произнес Маркус. – Постой. Черт, наверное, я больше не могу тебя так называть, а? Не собираюсь я убивать. Только сделаю так, чтобы Калеб увидел, как я тебя ненавижу. Что я, между прочим, уже и делаю, – прорычал он мне в ухо, и я вздрогнула, увидев, как шевельнулась его рука.
Мэгги! Проснись!
Я услышала Калеба, но слишком поздно. Ничего сделать было уже невозможно. Я ждала укола и боли от ножниц, вонзающихся мне в грудь, но почувствовала только, как Маркус потянул меня за волос.
Послушай меня! Сейчас же проснись, Мэгги!
Я услышала щелчок и очнулась от сна в кресле. Дышалось с трудом. Рядом, склонившись надо мной, сидел встревоженный Калеб.
– Мэгги?
– Маркус, – хрипло объяснила я.
– Знаю. Ты заснула в кресле, – мягко пожурил он меня. – Он не поранил тебя? Что произошло?
– Сама не знаю, он… рассказал мне что-то, а потом у него в руках оказались ножницы, и… – Я привстала, и с моих плеч посыпались пряди волос. Я поняла, что он делал теми ножницами. – Он обкорнал мои волосы!
Я почувствовала, как Калеб, покопавшись в моих мыслях, увидел Маркуса.
