Нориа и премьер смотрели на нее сияющими глазами; они сообщили всем, что вечером их ждут в столовой на ужин с королевой, и на этом их отпустили. Премьер снова взял документ кайзера, пока Нориа провожала гостей на улицу, откуда раздавалась щебечущая музыка флейты.
— Скоро принесут в жертву зебу, — объяснила Нориа и настояла на том, чтобы они отправились в свою комнату, дабы не мешать своим присутствием священной церемонии.
Едва они вошли в комнату, как Ласло победоносно поднял руки вверх.
— Все прошло блестяще! — Он усмехнулся всем. — Для премьера тоже лестно пообщаться с иностранными влиятельными лицами.
— Нам не стоит его недооценивать. — Паула вспомнила уроки мадам Риве. — Этот мужчина был женат на предыдущей королеве Разохерине, и ходят слухи, что он не так уж и невиновен в смерти короля Радамы II. Кроме того, чтобы заключить брак с Ранавалуной II по христианским обычаям, ему пришлось развестись с другой своей женой, с которой он прижил — так, по крайней мере, говорят — шестнадцать детей.
— Плодовитый малый! — Мортен одобрительно присвистнул, отчего в ушах Паулы раздался пронзительный звук, который напомнил ей кое о чем.
Мужчины никогда не думают о том, что это значит: произвести на свет столько детей. Шестнадцать! Она вновь почувствовала правильность принятого ею решения никогда больше не делить ложе с мужчиной, слишком уж велика была цена, которую предстояло впоследствии платить. Мортен, видимо, не понимал, что это был за мужчина, который ради своего тщеславия пожертвовал шестнадцатью детьми.
— Премьер не только плодовитый, но еще и умный тактик, или кто-то и правда думает, что он действительно проникся христианской верой? — Во время разговора Мортен достал свою Библию и пролистал ее. — Для меня он просто жалкий фарисей.
— Этот мужчина нагоняет на меня страх. — Паула сама удивилась тому, что она произнесла, но, к ее большому удивлению, никто ее не высмеял.
— Почему?
— Я думаю, он очень тщеславный и сделает все, чтобы укрепить свои позиции.
— Здесь я с вами согласен, — улыбнулся Вильнев, — однако вы делаете неправильные выводы, потому что тщеславные мужчины не представляют опасности.
Она посмотрела на них, и все кивнули с таким видом, будто у них самих и следа тщеславия не было, что заставило бы Паулу рассмеяться, если бы она не так сильно нервничала.
— Почему они не представляют опасности?
— Потому что их легко обмануть. Они всегда хотят быть правыми, они хотят быть самыми умными…
«Это звучит так, будто Вильнев говорит о себе», — подумала Паула и прикусила губы.
— …и они считают себя привлекательными. На этом можно сыграть.
Ласло и Мортен кивнули в знак согласия.
— Это относится к глупым тщеславным мужчинам, но я считаю премьер-министра умным.
— Я не понимаю, почему мы об этом говорим. Нас хорошо приняли, и теперь мы воспользуемся нашим шансом и поговорим с королевой.
Ласло вопросительно поднял руки.
— Паула, вы повсюду чуете неладное.
— Это да. — Вильнев посмотрел на Мортена, затем на Паулу.
— Мне кажется, что я здесь единственная, кого когда-либо хоть немного обманывали.
— Ложь — это всего лишь обратная сторона правды. — Ласло широко улыбнулся. — Даже если немецкий кайзер о нас еще ничего не знает — просто предположим, что мы доставим растения, необходимые в Европе, чтобы победить чахотку, от которой, кстати, умирает больше людей, чем от войн, чумы или холеры, и тогда он будет первым, кто проявит интерес к нашим заслугам.
Мортен и Ласло единодушно кивнули.
— Сегодня вечером нам, в любом случае, надо постараться произвести такое впечатление, чтобы никто не усомнился в том, что мы — посланники, — сказал Вильнев, который как раз начал полировать сапоги к праздничному ужину.
— Я покажу себя с лучшей стороны. — Ласло улыбнулся всем. — И я буду флиртовать с королевой очень скромно, как истинный посланник кайзера.
Затем они все сидели молча. Каждый был занят своими мыслями, пока Нориа не пришла за ними, чтобы провести на ужин с королевой.
— Я забыла прежде сказать вам кое-что важное, и, я думаю, вы были слишком взволнованы, чтобы это заметить. Но сейчас вы весь вечер проведете с премьер-министром.
— Вы говорите загадками, Нориа. — Ласло подбадривающе улыбнулся ей.
— Вы не в коем случае не должны смотреть на левую руку премьер-министра, — очень серьезно сказала Нориа.
— А почему мы не должны на нее смотреть? — спросил Ласло и при этом подошел ближе к Пауле.
— Ну, Раинилаиаривуни родился 30 января 1828 года, в день, который считался настолько роковым, что всех детей, рожденных в этот день, сразу же убили или бросили умирать.
Паула судорожно сжалась. Хотя она и была полна решимости почитать традиции и обычаи этой страны, это показалось ей просто варварством и разозлило ее. Ее шрам начал ныть, будто хотел напомнить о том, что Паула потеряла. Она попыталась успокоиться, но не смогла удержаться от того, чтобы не перебить Нориа.
— Но такие ужасные вещи больше не происходят на Мадагаскаре, не так ли?
Нориа опустила голову, и Паула вспомнила, что Нориа выросла у миссионеров. До этого момента Паула считала, что у детей в домах для сирот нет родителей, но о том, что это могут быть выброшенные дети, она даже и не думала.
Нориа решительно подняла голову и с вызовом посмотрела на Паулу.
— Вам этого не понять. Вы не имеете об этом ни малейшего представления. Есть малагасийцы, которые считают, что вы, христиане, — каннибалы, потому что вы пьете кровь Христа и едите его плоть.
Ласло украдкой засмеялся.
— Но как это связано с рукой премьера?
— Его родители не хотели, чтобы его убили, как было предписано ему судьбой, и решили отрезать ему передние фаланги указательного и безымянного пальцев левой руки, чтобы отвадить от него духов, затем они его бросили. Сострадательные родственники отнесли его в миссионерскую школу к господину Гриффиту.
— И теперь у человека, который должен был умереть, шестнадцать детей, — с удовольствием констатировал Мортен.
— Наверное, его оберегали предки. Но ему не нравится, когда кто-то смотрит на его руку, так что не делайте этого. Ну а теперь нам пора.
9 Цитронелла
Andropogon Nardus произрастает в долинах Пенджаба и северо-западных провинциях Ост-Индии. Масло жидкое, бесцветное или слегка зеленоватое, имеет сильный пряный, при достаточном разрежении напоминающий мелиссу аромат.
Нориа привела их в расположенный напротив дом, который образовывал продолговатую часть L-образного дворца.
В комнате на первом этаже горело множество свечей, часть которых находилась в большой венецианской люстре, висевшей над длинным праздничным столом, остальные свечи стояли вокруг на буфетах. Так как все шкафы были оснащены зеркалами, мерцание света удваивалось, утраивалось, нет, просто размножалось, и казалось, что вся комната сверкает. Стол был накрыт белой скатертью, на нем стоял золотисто-белый фарфор, и повсюду были красные, пахнущие анисом цветы. Стены, до половины обшитые украшенным резьбой деревом, сверху покрывали японские шелковые обои со скромным бело-розовым цветочным орнаментом.
