Мысли Катона прервал блеющий звук кельтских рогов, доносившийся из отряда, сгруппировавшегося вокруг Каратака. Сигнал подхватили трубачи в других отрядах, и вот уже рокочущей волной пронесся над склоном воинственный клич силуров. Поднимаясь с земли, воины хлынули ревущим потоком, чтобы ударить в лоб и по флангам римской колонны. У Катона все сжалось внутри. В чем дело? Ни один человек в колонне не двинулся с места.
– Они что, ошалели? Чего ждут? – недоумевал Стеллан.
Словно в ответ на его слова солдаты начали строиться вокруг обоза, а кавалерийский отряд собрался с одной стороны, сформировав шеренгу. Катон видел, что воины хорошо вымуштрованы, но у них мало шансов успешно завершить маневр. Силуры ворвутся в лагерь раньше.
– Будь я проклят! – пробормотал префект, поворачиваясь в седле, чтобы отдать приказ: – Стой! В шеренгу становись и готовься к атаке!
Глава 32
– К атаке? – переспросил центурион Стеллан, разворачивая лошадь. – Господин префект, нельзя идти в атаку вниз по склону. Он слишком крутой, и пока доберемся до перевала, половина людей попадает.
– Сам знаю! – огрызнулся Катон. – Впредь моих приказов не обсуждать, центурион! А сейчас строй людей и придерживайся скорости, которую я задам. Ни один человек не должен вырываться вперед или плестись в хвосте. Доберемся до поля боя одновременно. Других шансов уцелеть нет. Понятно?
Стеллан молча кивнул.
– В шеренгу стройся! – передал он приказ префекта.
Оба эскадрона повернули влево и растянулись по склону. Глянув вниз, Катон определил, что до ровного места, где можно дать приказ атаковать, нужно пройти триста метров по крутому спуску. Скачки по открытой местности, как случается в менее дисциплинированных армиях, не будет. Римская кавалерия прошла курс строгой муштры, и наращивание скорости при подготовке к атаке точно рассчитано. Лошадям дадут волю и позволят скакать галопом, когда до противника останется менее пятидесяти метров. И все равно, при атаке вниз по склону нужно действовать осторожно, чтобы не нарушить строй.
Вскоре оба эскадрона были готовы к бою. Руки воинов крепко сжимали щиты и копья. Лошади помахивали хвостами, а некоторые прядали ушами, чувствуя волнение всадников. Катон поднял вверх копье:
– Держать строй! Услышите приказ идти в атаку, не останавливайтесь, пока не дойдете до колонны… Кровавые Вороны, вперед!
Ганнибал стал спускаться по склону шагом. Впереди самые шустрые из врагов уже добрались до колонны, а легионеры еще не успели выстроиться вокруг обоза. Первую атаку силуров отбили без труда, но враги хлынули лавиной, и легионеры в головной части колонны не имели возможности перестроиться. Линия обороны нарушилась, и легионеры столпились вокруг повозок и фургонов в центре лагеря. Кавалерийский эскадрон, находившийся неподалеку, ринулся в гущу битвы, но его смела орда силурских воинов, взяв римскую колонну в кольцо.
У подножия холма отряд пехотинцев, преследовавший фракийцев, остановился и повернулся лицом к противнику. В их рядах Катон заметил темные плащи друидов. Они подбадривали нападающих воинственными криками и слали проклятия в адрес приближающихся всадников. Склон становился все более покатым, и Катон понял: пора!
– Построиться клином! – крикнул он через плечо.
Командиры эскадронов передали по цепочке приказ, и воины, сменив скорость, быстро превратили шеренгу в похожий на острие стрелы клин, самая широкая часть которого состояла из десяти человек. Так легче заполнить любую брешь и встать на место павших товарищей. Чтобы добраться до римской колонны, атакованной силурами, нужно прорваться сквозь строй врагов. Следуя намеченному плану, Катон постепенно поменял направление и повел отряд к правому флангу противника, до которого оставалось не более сотни шагов. Самые недисциплинированные из воинов уже начали стрелять из луков, понапрасну тратя стрелы. Расстояние между враждующими сторонами стремительно сокращалось.
– Перейти на кентер! – отдал приказ Катон.
Ганнибал дернулся под всадником и поскакал вперед. Земля гудела под лошадиными копытами, а воздух наполнился позвякиванием сбруи, скрипом кожи и глухими ударами щитов. Противник был уже совсем рядом, и Катон крепче сжал рукоять щита и поднял над головой копье, намереваясь нанести первый удар по врагу. Впереди мелькали лица силуров, выражающие страх, азарт боя и суровую решимость. Собравшись с силами, он крикнул во весь голос:
– Кровавые Вороны, в атаку!
Фракийцы мгновенно подхватили клич и, пришпорив коней, приготовились принять бой. Резкие звуки труб перекрыли цокот копыт и воинственные крики. Катон слегка подался вперед, прикрыв левый бок щитом. Мышцы правой руки напряглись, сжимая копье, чтобы в любой момент сразить первого силура, преградившего путь. Наконец враждующие стороны сошлись в схватке. Заметив приближение Катона, два силурских воина отскочили в разные стороны, и префект ударил копьем того, кто оказался ближе. Однако дикарь проявил завидное проворство, и копье просвистело в воздухе, не достигнув цели. Ганнибал врезался в ряды противника, и Катону преградил путь еще один силур, оказавшийся настоящим храбрецом. Он и не думал отступать.
Прикрывшись щитом в форме воздушного змея, варвар поднял вверх длинный меч. Вцепившись в поводья, Катон повернул голову лошади, и та заржала, почувствовав во рту мундштучные удила. Ганнибал свернул в сторону и ударил грудью в щит силура, откинув его назад. Катон тут же нанес удар копьем и попал противнику в бедро. Рана оказалась поверхностной, но варвар взвыл от боли и заковылял прочь. Сжав пятками лошадиные бока, Катон выпрямился и поскакал дальше. По обе стороны фракийцы громили врага, прорываясь сквозь строй силуров. Один из кавалеристов увлекся и погнался за удирающим со всех ног силуром.
– Оставь его! Вперед! Вперед! – крикнул Катон.
Пришпорив Ганнибала, он снова стал подниматься по пологому склону к перевалу, где уже отчетливо виднелись знамена, развевающиеся на заросшем травой гребне холма, и слышался звон оружия. Фракийские эскадроны прорвались сквозь шеренгу противника справа и рассеяли силурских воинов. Катон глянул через плечо и с удовлетворением отметил, что клин не распался, хотя и имел уже более расплывчатые сочетания, чем перед началом атаки. Брешей в клине не было, и никто из фракийцев не ввязался в бой с пехотой силуров. Душу Катона наполнила радость, ведь прорыв завершился успешно. Однако восторженное настроение быстро прошло: надо было готовиться к главной битве, что ждала впереди.
Фракийский клин въехал на перевал, и впереди взорам открылась жуткая картина дикой в своей жестокости бойни. Тысячи вражеских воинов сновали вокруг осажденной колонны. Из римского эскадрона, который недавно бросился в обреченную на провал атаку, не уцелел ни один человек. Каратак со свитой, сидя верхом, наблюдали за сражением с пригорка. На мгновение Катону пришла в голову безумная мысль бросить фракийских кавалеристов на силурского вождя. Его смерть приведет в смятение все племена коалиции, которая до сих пор оказывает сопротивление Риму. И тогда в новой римской провинции Британия, возможно, наконец, наступит мир. Однако, поддавшись порыву чувств, он не успел отдать приказ. Каратак вместе со свитой спустился вниз, намереваясь принять участие в сражении на противоположном крае окруженной римской колонны.
