Палач поднял указательный палец.
— Ты все правильно говоришь. Воскресенье! Когда начинается воскресенье? Когда встает солнце?
— В полночь, — проворчала хозяйка угрюмо. — Уже действительно так поздно?
Посетитель кивнул и указал на ширму, за которой раздался восторженный возглас.
— Кто у тебя там?
— Никаких священников, женатых мужчин, евреев, — прошипела Эльза, — только два честных неженатых ремесленника, желающих получить немного удовольствия.
Палач одобрительно кивнул.
— Хорошо, я не буду вешать на тебя штраф. Это закон епископа и совета, не мой.
— Ха, епископ! — озлобленно выпалила Эльза. — Ему не следует так задаваться. Поучает меня, как мне обходиться с моими девочками, в то время как сам в своей крепости кувыркается в постели с содержанками!
— Осторожно, Эльза, ты переходишь границу, — предупредил ее палач.
— Неужели? — пробурчала мадам. — У нас нельзя говорить правду?
— Иногда разумнее этого не делать, — посоветовал палач.
Эльза ухмыльнулась.
— Значит, ты не отрицаешь, что наш епископ похотливый кобель?!
— Я бы не стал так выражаться, — возразил палач, но уголки его рта дрогнули.
— Мне бы хотелось знать, сколько его нагулянных детей бегает по Мариенбергу! Во всяком случае, не секрет, что он засыпает деньгами своих содержанок, а от нас, порядочных граждан, вымогает все новые налоги.
Палач задумчиво кивнул. Он не стал ничего говорить по поводу того, что Эльза относит себя к порядочным гражданам.
— Да, и не только это. Он продает и закладывает все что можно. Каноники не знают, как осадить его или убрать, пока он не все разбазарил. С другой стороны, епископ велит собирать милостыню и приносить в Мариенберг.
— Капитулу придется туго, если он будет защищать свой трон с оружием, — сказала хозяйка.
— Город должен будет решить, на чьей он стороне. И мы с тобой знаем, что ни один бюргер или безземельный крестьянин добровольно не вступится за епископа. И нам не останется ничего другого, кроме как пойти против него.
— Ты считаешь, что опять будет большая война? — с трудом переводя дух, спросила хозяйка. — Пресвятая Дева, только не это. Я еще не забыла Бергтайм!
— Я тоже не забыл, — покачал головой палач. — Но, думаю, дело опять дойдет до мерения силами, и помилуй нас Бог, если епископ снова одержит победу.
— В случае с некоторыми членами городского совета было бы неплохо, если бы их голова скатилась к ногам, — презрительно выпалила Эльза.
— Но это не единственное, что может потерять город и что он потеряет, если мы выступим с оружием против епископа фон Брунна и потерпим поражение.
Хозяйка вздохнула.
— Да, я знаю и могу надеяться только на то, что до этого не дойдет. Пусть он там, в крепости, развлекается со своими шлюхами, а нас здесь, внизу, оставит в покое.
Это напомнило палачу о причине его ночного визита.
— Значит, проследи, чтобы твои клиенты поскорее закончили свои дела и отправились домой. Мне не хотелось бы сегодня ночью еще раз приходить сюда. Пара спокойных часов в моей постели мне милее.
— Тогда я желаю тебе веселой ночи и передавай от меня привет своей жене! — ухмыльнулась Эльза.
— Не выводи меня! — рявкнул палач, но затем тоже ухмыльнулся. — Наглая баба, — выругался он и пошел к двери. — Тебе не помешала бы хорошая взбучка.
Эльза насмешливо сделала реверанс.
— И кто мне ее устроит? Может быть, ты? Это не входит в твои обязанности!
— Смотри не обманись, — проворчал он и открыл дверь.
На улице он практически столкнулся с Анной, за которой следовал банщик, несущий тяжелую сумку с инструментами.
Палач в удивлении остановился.
— Что привело тебя сюда в это время?
— Точно не желание поразвлечься, — пробормотал банщик, кивнул ему и прошел внутрь. Взгляд палача скользнул с банщика на Эльзу.
— Речь идет о том, что мне следовало бы знать?
— Нет, с чего ты взял? — пожала плечами хозяйка. — Он пришел посмотреть одну из моих девочек. У тебя есть какие-то возражения?
— Посреди ночи?
— Ну и что? У нее был приступ или что-то вроде того. Я хотела бы сразу знать, с чем имею дело.
— О ком ты говоришь?
— Тебя это разве касается? Это мои девочки!
Анна проскользнула мимо хозяйки и провела банщика за ширму. Теперь Эльза стояла один на один с палачом перед дверью.
— Смотри не попади в неприятную историю, — сказал он тихо и отвернулся. — Если ты все же изменишь свое мнение и придешь к выводу, что меня это касается, ты знаешь, где меня найти, — бросил он через плечо и исчез в ночи.
Хозяйка вернулась в дом и захлопнула за собой дверь.
— Мара, Грет, заканчивайте и проводите гостей! — крикнула она и, подойдя к банщику Вандеру и Анне, отправила девушку прочь: — Иди спать, сегодня ночью тебе придется делить ложе с Марой. Здесь ты спать не сможешь!
Анна, обидевшись, надула губы, но промолчала. Хозяйка слышала, как остальные выпроваживали двух молодых людей, затем все стихло. Она прекрасно понимала, что девушки сидят на кроватях и, сгорая от любопытства, прислушиваются к происходящему за ширмой. Эльза подошла ближе к банщику, который как раз стянул одеяло и осматривал все еще неподвижное тело.
— Ты сможешь ей помочь? — спросила она спустя какое-то время.
— Не знаю. Что с ней произошло?
— Меня там не было, — резко ответила мадам. — Откуда мне знать?
Банщик ощупал раны на голове и синяки на шее. Кроме этого он нашел еще пару безобидных ссадин и несколько синяков. Вандер начал промывать рану на голове.
— У нее сильно бьется сердце и, хотя и слабое, но ровное дыхание. Держи ее в тепле и попробуй ей влить в рот немного вина. Больше ничего нельзя сделать.
— Она придет в себя?
Банщик собрал свои инструменты обратно в сумку.
— Это известно только Богу. Я зайду еще раз завтра после службы.
— Это необходимо? — пробубнила хозяйка. В уме она подсчитала, сколько ей придется выложить, если девушка умрет. — Ну, если ты все равно ничего не можешь для нее сделать? Ждать мы можем и сами!
Банщик нахмурился.
— Если ты не хочешь, то я не приду.
Эльза попыталась примирительно улыбнуться.
— Я совсем не это имела в виду. Если она очнется и ей понадобится твоя помощь, я пришлю к тебе Анну. В противном случае ни к чему беспокоить тебя в воскресенье.
Он наклонил голову и взял протянутое Эльзой вино.
