Элизабет снова услышала знакомый голос.
Он читал ей стихи. Она уютно улеглась на кушетке, прижав колени к груди, и затаив дыхание прислушивалась. Конечно же, рыцарь Грааля победил в поединке, Фридрих признался во лжи и был казнен. Лебединому рыцарю досталась прелестная дева, которая уже давно любила его всем сердцем. Но он предостерег ее, прежде чем пойти с ней к алтарю. Она никогда не должна спрашивать о его происхождении, иначе он вынужден будет ее покинуть.
— И она спросила? — Сквозь сон Элизабет услышала собственный голос.
— Конечно! Любопытство не давало ей покоя, пока она не разрушила собственное счастье! Она вынудила его признаться, из какой он страны. И все только потому, что несколько женщин, сплетничая от ревности, утверждали, что он не достоин ее дворянского сословия! Лоэнгрин объявил всем, что он сын Парцифаля и послан Богом. Он позвал своего лебедя и исчез навсегда. Эльза была сломлена. Слишком поздно она поняла, что все потеряла из-за своего любопытства. Она была женщиной!
Элизабет взяла одну из мягких подушек и бросила в него.
— Ты хочешь сказать, что мы, женщины, своим любопытством навлекаем на себя беду?
— Ну конечно, и ты с этим не поспоришь. Ты тоже спрашиваешь и донимаешь, пока не услышишь ответ, и говоришь, не подумав о том, какой вред могут принести твои слова.
— Это неправда! — запротестовала она.
— Правда, моя златовласка, — сказал он со смехом в голосе и погладил ее по голове. — Правда. И если ты не будешь внимательной, то твой острый язык и любопытный нос однажды могут стоить тебе головы!
Картинки и голоса расплылись. «Он был прав», — подумала Элизабет, прежде чем окунуться в новый сон.
Глава 16
Папский легат спокойно спал. Проснувшись на рассвете, Элизабет оделась и встревоженно ходила туда-сюда по комнате. Что ей делать? Она уже свободна? Девушка решила улизнуть. Легат хотел провести с ней ночь, и она это сделала, точно заработав два недостающих шиллинга. Но возникла новая проблема: как забрать свои деньги? Папский легат не должен сам оплачивать подарок. В доме ли писарь? И если да, то где?
Элизабет открыла дверь и выглянула в коридор. Никого не было ни видно, ни слышно. Она еще раз взглянула на кровать, где легат, вздохнув, перевернулся на другой бок, и выскользнула из комнаты, тихо закрыв за собой дверь, в широкий светлый коридор. Большие окна выходили на улицу. Зимой их определенно закрывали пергаментом и завешивали толстой тканью, но летом дневной свет свободно попадал внутрь, освещая роскошный настенный ковер на противоположной стороне. Элизабет прошмыгнула до лестницы, по которой ее привели сюда, и, спустившись, робко остановилась. Справа была дверь в холл. Она наверняка была не заперта, но Элизабет не хотела даже думать о том, как встретит ее мадам, если она вернется без двух шиллингов. А может, она договорилась получить деньги каким-то другим способом? Как глупо с ее стороны, что она не спросила об этом мадам перед уходом! Придется рискнуть. Элизабет не знала, куда ее приведет коридор с левой стороны. Она открыла несколько дверей в комнаты со столами, кушетками и секретерами, но не встретила ни одного человека. Коридор упирался в трапезную, где был накрыт стол для обильного завтрака, но две тарелки уже были использованы. На подносе лежал большой кусок жаркого, рядом — две жареные курицы. Там также были сладкие маринованные фрукты и мед, сыр, колбаса и паштет, белый хлеб и рис с миндалем. При виде этих блюд у нее слюнки потекли. Как бы Элизабет хотелось что-то взять, но она не решилась. Еще не хватало, чтобы в доме каноника ее обвинили в краже!
— Ты, наверное, заблудилась! — Приятный голос заставил ее обернуться.
Элизабет увидела незаметно вошедшего в трапезную незнакомца. Это был не хозяин и не приведший ее секретарь. Судя по осанке и одежде, скорее каноник, чем писарь или секретарь.
— Ради всего святого, откуда ты и что ты здесь делаешь?
Он уставился на нее и даже сделал два шага назад, будто перед ним появился нечистый дух. Наверное, для него это был шок — встретить в доме такого высокопоставленного священнослужителя шлюху. Может быть, он относился к тем немногим каноникам, которые серьезно соблюдали обет непорочности? Но как он мог быть таким наивным, чтобы полагать, что остальные тоже строго соблюдают заповеди? Он не производил впечатления легковерного человека. Ее сердце заколотилось.
— Заблудилась? — Она отреагировала на его первый вопрос и сделала книксен. — Да, можно и так сказать. Я собиралась покинуть этот дом, но прежде мне хотелось бы уладить одну мелочь.
Его лицо осветила улыбка. Он был лет на десять младше хозяина дома, можно сказать, в самом расцвете сил, имел густые темные волосы, гармоничные черты лица и синие глаза.
— Звучит таинственно. Я люблю тайны! Ты не хочешь поведать свою?
Она немного смущенно переступила с ноги на ногу.
— Конечно. Я искала секретаря хозяина, которому принадлежит этот роскошный дом, так как он должен мне еще два шиллинга. Вы, случайно, его не видели? — добавила она с надеждой.
Мужчина понимающе кивнул.
— Значит, это ты ночная радость легата, который, вероятно, еще наслаждается праведным сном в своих покоях наверху.
— Да, можно и так выразиться, — захихикала она.
— Ты из борделя у еврейского кладбища? — продолжал расспрашивать незнакомец.
Элизабет покраснела, но кивнула.
— Да, и мне нужно получить еще два шиллинга. Такой был уговор. Вы можете сами спросить легата, доволен ли он моими услугами, — и она дерзко на него посмотрела.
Незнакомец поднял руки в знак протеста.
— Упаси меня Господь обсуждать с папским легатом его ночные прегрешения. Я тебе верю и должен просить тебя утолить мое любопытство. Ты часто бывала здесь, в доме настоятеля, или у других каноников?
Настоятеля? Выходит, настоятель лично велел привести ее сюда?
Элизабет покачала головой.
— Нет, и другие девушки, думаю, тоже. Мадам была очень удивлена визиту секретаря.
Мужчина кивнул. Он нерешительно посмотрел на девушку, а затем на накрытый стол.
— Возможно, мне следует сейчас уйти, а потом вернуться, — предложила Элизабет. — Вы не знаете, когда можно будет застать здесь секретаря?
Господин покачал головой.
— Нет, но если ты хочешь еще немного подождать, то можешь присесть со мной за стол и тем временем что-нибудь съесть.
Элизабет ужаснулась.
— Вы смеетесь надо мной. Это неприлично!
— Ты права, неприлично, — вздохнул он. — Но я задаюсь вопросом, какой грех в глазах Господа более тяжкий. Тот, ради которого ты пришла в этот дом, или мой, если я приглашаю тебя позавтракать здесь со мной? Я очень надеюсь на то, что мой грех будет мне прощен, так что присаживайся и угощайся. Ты голодна, не так ли?
