– Вот черт! – шипит дочь, в отчаянии глядя на дверь.
– Что такое?
– Это Натали.
Хватаю с крючка полотенце и набрасываю на плечи.
– Сейчас же открой дверь! – Вижу свое отражение в зеркале и понимаю, что вид у меня неприличный. Срываю полотенце с плеч и обматываю вокруг талии. Пусть уж лучше будет виден бюстгальтер.
– Нет! – в панике выкрикивает Ева.
– Тогда открою сама. – Я направляюсь к двери, чтобы осуществить угрозу.
– Ева, я же знаю, ты здесь! Слышу твой голос! Открой мне! – рычит Натали и снова стучит в дверь.
Я впускаю Натали в номер, а Ева в испуге закрывает лицо руками.
– Привет, Натали, – здороваюсь я, но Натали, не обращая на меня внимания, проходит мимо.
– Пожалуйста, заходите, – с опозданием приглашаю я.
Натали останавливается возле Евы, которая снова принялась комкать все, что попадается под руку.
– Ты что вытворяешь? – подбоченившись, спрашивает Натали.
– Пакую вещи. – С этими словами Ева направляется в ванную и возвращается с набором всевозможных бутылочек, которые тут же летят в чемодан.
Натали обводит взглядом комнату, замечает разложенную на столе мокрую одежду. Не ускользает от внимания и мой жалкий вид. В смущении опускаю глаза.
– Сегодня ты ушла и бросила без присмотра лошадь. Не подумала о ней позаботиться, – тихим голосом обращается она к Еве.
А та словно не слышит и продолжает швырять в чемодан вещи.
– Понимаю, ты расстроилась, но это не освобождает тебя от обязанностей. И главная обязанность – привести в порядок лошадь и отвести ее на место. Пренебрежительное отношение наездника к лошади недопустимо.
– Джо – не моя лошадь, – огрызается Ева.
– Верно, Джо принадлежит мне. А ты моя ученица, и я доверила его тебе. А ты, поддавшись глупому капризу, ушла и бросила его на произвол судьбы. Твою работу пришлось выполнять другим. Подобное безобразие не должно повториться, ясно?
Ева хватает пластиковый пакет, бросает туда первое, что попалось под руку, и запихивает в чемодан. Понятно, своих вещей не хватило, так она принялась за мои.
– Неужели ты так легко сдаешь позиции? Одно неудачное выступление, и ты устраиваешь истерику!
– Это, Натали, не неудачное выступление, а полный провал.
– Нет, моя милая, ошибаешься. Главное, все остались живы. Может, рассказать тебе о настоящих трагедиях? Спроси у своей матери.
В комнате повисает долгое гнетущее молчание.
– Завтра ты не выступаешь, но на соревнования придешь, чтобы поддержать подруг.
Упрямо вздернув подбородок, Ева с вызовом смотрит на Натали.
– Я все сказала, и больше не собираюсь тратить время на избалованных капризных девчонок. Выбирай: либо придешь в себя, одумаешься и завтра будешь присутствовать на соревновании, либо на обратном пути заберешь свои вещи из Уайлдвуда.
Громко хлопнув дверью, Натали уходит.
Некоторое время Ева смотрит ей вслед, а потом, закрыв лицо руками, падает на краешек кровати и безутешно рыдает.
Подхожу и сажусь рядом. Хочу взять дочь за руки, но она от меня отмахивается, как от назойливой мухи.
– Ах, Ева, успокойся. – Понимаю, что надо выждать время, но мои надежды не оправдываются. Ева буквально захлебывается от рыданий. Не обращая внимания на сопротивление, беру ее голову в ладони и поворачиваю к себе.
Из распухших глаз градом катятся слезы, все тело сотрясается от плача, и Ева, как ни старается, не может восстановить ровное дыхание. Изо рта вырываются хриплые звуки, и мое лицо обдает фонтаном слюны.
– Послушай, Ева, – ласково уговариваю я, – успокойся и возьми себя в руки.
– Натали меня ненавидит!
– Ничего подобного.
– Она меня только что вышвырнула вон!
– Неправда. Натали предоставила тебе право выбора и рассчитывает на твое благоразумие. Сказать по правде, я тоже надеюсь, что у тебя хватит ума поступить правильно.
Не веря своим ушам, Ева в ужасе смотрит на меня.
– Как ты сказала? – Ее голос звенит от обиды. Понимаю: дочь считает меня предательницей.
– Натали права. Ты ведешь себя как капризное дитя. Возьмись наконец за ум.
Некоторое время Ева пребывает в замешательстве, но потом поднимается с места и снова начинает распихивать вещи по чемоданам.
– Немедленно прекрати.
Но дочь будто оглохла.
– Я же сказала: мы сегодня никуда не поедем.
– А я хочу домой! – сжав кулаки, выкрикивает Ева.
– Даже не думай!
– Я позвоню бабушке.
– Давай.
– Ладно, тогда вызову такси.
Я хрипло смеюсь ей в лицо:
– Молодец, так и действуй!
От неожиданности дочь замирает на месте, вцепившись в ручку чемодана.
Все, с меня довольно! Схватив сумочку и банку пива из мини-бара, лечу пулей в ванную.
От гнева у Евы отвисает нижняя челюсть:
– Ма, что на тебя нашло! Думаешь, я украду у тебя деньги?!
– А я уже не знаю, что и думать. Ты только что грозилась вызвать такси, и опыт побегов у тебя уже имеется.
Ева устремляет на меня полный жгучей ненависти взгляд, а потом хватается за пульт и включает канал, по которому передают «Фактор страха».
– …пенящийся коктейль из протухшей коровьей крови, лягушачьих лапок и поросячьих глаз…
С грохотом захлопываю дверь ванной. Узнать все ингредиенты адской смеси желания не возникает.
* * *
К счастью, Ева не упаковала вместе с вещами шампунь и кондиционер, которые выдаются в отеле. Не спеша принимаю душ, хочу побыть какое-то время в одиночестве и дать возможность дочери прийти в себя. Вечер обещает затянуться надолго, особенно если не удастся уговорить Еву выйти к ужину.
От Евиных рук не пострадала лишь одежда, что я захватила в ванную, а потому приходится извлекать вещи из чемоданов, раскладывать на кровати и разглаживать руками.
– Зачем понадобилось комкать мою одежду? – упрекаю я дочь.
Ева никак не реагирует на мое замечание.
– Ну ладно. Я иду на ужин. Тебе что-нибудь принести?
– Да, чизбургер.
– Что? – в изумлении переспрашиваю я.
– Ты прекрасно слышала.
– Слышала. Только, может, выберешь нормальную пищу, чтобы не было утром противно на себя смотреть.
– Мне и так уже противно на себя смотреть.
– Так что тебе принести?
