Маша задумалась. Потом медленно, аккуратно подбирая слова, заговорила.
– Когда-то, еще в Яви, я читала один Интернет-сайт. Там тоже что-то говорилось про Убежище…
– Вопрос, дорогая, только вопрос! – перебил ее бородатый. – Не нужно ничего мне рассказывать. Ты спрашиваешь – я отвечаю. Такие правила. Такая сказка.
– Хорошо, хорошо, вопрос. Автор этого сайта – Мальчик? Мой сын?
– Конечно, нет, – бородатый рассмеялся приятным бархатистым смехом. – Он ведь не такой дурак.
– Тогда кто же автор?
– Ты уже задала свои три вопроса, Мария. На этот я тебе отвечать не обязан, – он сделал многозначительную паузу. – Впрочем, ты хорошо вела себя здесь, на мосту, все это время – и заслужила мое снисхождение. Так что я, так уж и быть, отвечу. Смотри – вот он, автор. Между прочим, твой старый знакомец.
Маша наклонилась через перила и посмотрела вниз: на черную, черную воду.
В этой воде, как на киноэкране, появилось изображение.
* * *
…Антон стоит, свесив поверх брюк нечеловеческих размеров живот. На фанерной стене позади него висит плакат, на котором изображен придурковатый колобок, приветливо беседующий с тощей, скрюченной лисой, и крупными буквами написано: «Россия: детская литература». Своими красными руками Антон тискает большую, с красочной обложкой, книгу.
Маша понуро сидит рядом, на корточках. Болезненно скривившись, она рассматривает неприятное желтое пятно на его брюках – оно находится как раз на уровне ее глаз.
– …У меня, кстати, есть здесь неплохой проект, – говорит Антон. – Сетевой. Ладно… Пойду.
Он неопределенно вскидывает в воздух распухшую пятерню, сует ей в руки книгу, потом поворачивается спиной и решительно протискивается к выходу, наступая всем на ноги.
– Упс! – вскрикивают, точно резиновые игрушки-пищалки, придавленные Антоном французы.
Он идет дальше, не оборачиваясь…
* * *
Вода снова почернела.
– Неплохой сетевой проект, – раздраженно пробормотал бородатый. – Убежище в Алтайских горах… Тоже мне, спаситель нашелся! Увлеченный идиот! И ведь столько людей угробит… Хочешь взглянуть?
Черная вода пошла рябью, мягко заколыхались погребальные венки у берега. Наконец появилась мутная, подрагивающая картинка.
– Извини, что не резко, – стал зачем-то оправдываться бородатый. – С будущим так часто бывает. Помехи…
Маша пригляделась. Какие-то люди бесконечно длинным косяком брели куда-то, по пояс в воде, руками разгребая ошметки талого снега. За плечами у них висели огромные намокшие походные рюкзаки; сквозь непонятный, дрожащий, низкочастотный гул прорывались временами рыдания и стоны. Потом гул усилился, заглушив все прочие звуки, и наконец оборвался резким, оглушительным, невыносимым хлопком – точно у какой-то гигантской гитары долго вибрировала, а потом лопнула струна толщиной с секвойю.
На мгновение пропали и звук, и изображение. Потом что-то снова появилось «в кадре» – нечеткое, мучительно расплывчатое, вертящееся месиво из людей, снега и криков.
– Это Алтай… – устало сказал Тот. – Тысячи, тысячи людей погибнут в лавине… Впрочем, какая разница. Парой дней раньше, парой дней позже – в любом случае, все…
– Я не хочу на это смотреть, – сказала Маша. – И слушать не хочу.
– Что ж, неволить не буду, – отозвался бородатый, и вода опять почернела и застыла.
Он немного помолчал, грустно разглядывая Машу. Наконец разжал сухие, бледные губы и тихо произнес:
– Тогда перейдем к делу.
Потом повернулся к толпе и по-прежнему тихо, но властно скомандовал:
– Разложите костер и внесите папоротник.
Несколько карликов, возбужденно повизгивая, вскарабкались на мост. Они принесли с собой щепочки, ветки, солому и поленья и засуетились, выкладывая все это в кособокую кучку.
Потом пришел Мальчик. В руках он держал ветку папоротника, на которой красовалась большая розоватая почка.
Бородатый куда-то исчез, но его голос как будто по-прежнему оставался на мосту.
– Сейчас! – решительно сказал этот голос.
Розовая почка вдруг громко, натужно затрещала – и тут же лопнула, разбрызгав по мосту красные капли и выпустив из себя влажный, исходящий горячим паром, огненно-красный цветок.
– Солнцестояние! – восторженно заревела толпа, и все посмотрели вверх.
Маша тоже задрала голову. Рядом с выпуклой, привычной луной в ночном небе повис теперь еще один шар. Он был красивым, ярко-красным. С синеватым, неровным, рваным окаймлением – точно гигантский детский мяч, украшенный светящейся бахромой.
– Сейчас! – громко повторил голос, и все перевели взгляд на Мальчика.
Голой рукой – детской, бледной, худой рукой – Мальчик взялся за горячий цветок, легким движением оторвал его от папоротника и бросил в подготовленную карликами кучу. Солома тут же вспыхнула; занялись ветки и щепочки.
– Сейчас! – опять сказал голос – и Маша взошла на костер.
Красно-синее пламя обволокло ее трескучим теплом, нежно облизало сотней раскаленных языков, скрыло от толпы.
Потом ярко и эффектно загорелся мост и рухнул в черную воду.
ЧАСТЬ 5
Ver shpilt zikh mit di kinder un teyl nemt tsu tsu zikh?
Кто играет с детьми и забирает их к себе?(идиш)
Из песни Зисе Ландау «Кто ведет все корабли»
I
ДЕТЕНЫШ
– Ты уже совсем большой мальчик, – сказал Тот. – Ты научился всему, что мы сами умеем и знаем… Кстати, ты в курсе, сколько лет тебе на днях исполняется?
– Вообще-то нет, – растерянно ответил Мальчик. – Я тут ни разу день рождения не справлял. Так что не знаю.
– Тебе, Ванюша, уже почти восемнадцать. Это очень, очень важный возраст. Исполняются сроки: скоро будет твоя битва. Готов ли ты сразиться за нас?
– Готов, – спокойно ответил Мальчик.
– Очень хорошо, – Тот слегка улыбнулся и потрепал Мальчика по голове. – Превосходно. Тогда сейчас я расскажу тебе кое-какие подробности про Люсифу. Врага необходимо хорошенько изучить, прежде чем вступать с ним в противоборство. Итак…
Люсифа
История о заколдованном королевстве
… слушай, мой Мальчик.
Люсифа, Злая Колдунья, – единственное, кроме тебя, существо, способное пересекать границу между Явью и Навью…
– Но я…
– Да, знаю: ты пока пересек ее лишь однажды, десять лет назад. Но скоро, очень скоро тебе предстоит попробовать снова. И не нужно больше перебивать меня, ладно? Я сам все скажу. Итак, Люсифа может делать это, когда захочет. Может жить и там, и здесь…
