Они просидели в машине с полчаса. Но микрофон доносил только всхлипы.
— Без толку. Она не собирается ни с кем созваниваться и ничего делать, — сказал Влад. — Она решила пока довериться нам.
Новый воровской положенец Тимоха и Боксер через некоторое время вцепились друг в друга. У обоих характер был бараний, они уперлись рогами и уступать другу другу не хотели. И началась война, первым в которой пал один из приближенных нового воровского положенца Кобзарь.
До этого Кобзарь пережил три покушения. Два раза выбирался из изрешеченной пулями машины. Он был везунчиком. Никогда не выходил из дома без охраны.
Но в тот день вышел из дома один. Сел в свой двухсотый «Мерседес». По дороге спустило колесо — уже при осмотре места происшествия выяснилось, что на дорогу доброжелатель выбросил несколько ежиков — спаянных острых гвоздей. Шина лопнула. «Мерседес» прижался к обочине. Кобзарь вылез переставлять колесо. Тут ему и уперся в затылок пистолет.
— Не дергайся, дядя, — услышал он голос Робота — одного из подручных Боксера.
Кобзарь поднял руки, демонстрируя, что не имеет злых намерений.
Когда его вывезли в лесок, он умолял оставить его в живых. По статистике, восемьдесят процентов жертв умоляют пощадить, обещают деньги и готовы отдать все, что угодно.
Пощады он не дождался. Произошло то, что должно было произойти, — несгибаемого и отчаянного Кобзаря расстреляли, как какого-то дешевого фраера, и утопили в реке…
Боксер знал, что предъявит при разборе. Чтобы откупиться от уголовного розыска, Кобзарь сдал ему двоих спортсменов. Но Боксер все меньше в последнее время нуждался в том, чтобы перед кем-то отчитываться, в том числе и перед Тимохой. Ахтумск все больше приобретал славу не воровского, а беспредельного града.
Потом началась борьба за ликеро-водочный комбинат — ТОО «Эльбрус». В процессе борьбы спортсмены зачистили еще троих человек, которым оказывал покровительство сам Тимоха. И у деляг, имеющих деньги на водке с «Эльбруса», появилась новая крыша в лице Боксера.
Помимо разборов, Боксер активно занялся общественно-политической и благотворительной деятельностью. Как-то стало забываться о его судимостях, теперь он был добропорядочным бизнесменом, соучредителем нескольких фирм. Он активно отстегивал деньги в детдома, серьезно поддержал молодежную школу бокса. Был у него такой бзик — он мечтал собрать сборную, которая возьмет золото на первенстве России. Заодно перепадали от него деньги и городскому драмтеатру, и инвалидам, и еще незнамо кому. Все эти гуманитарные подвиги активно освещались в местной и даже центральной прессе. Боксер в глубине души не считал себя бандитом. Он просто выстраивал свое дело, кропотливо, по тщательно разработанному плану. И останавливаться не собирался.
У руднянской команды дела медленно, с неторопливым упорством карабкающегося вверх автобуса, шли в гору. Деньги не то чтобы текли слишком полноводной рекой, но текли. Команда подмяла под себя вещевой рынок у северного порта, правда, не полностью — приходилось его делить с местной портовой братвой. Так же потихоньку окучивали оптовый продовольственный рынок, договорились, что азербайджанцы им платят и с оборота продуктов, и с оборота наркотиков — тогда героин еще не вошел в моду, и азеры торговали анашой в коробках из-под спичек. Кроме того, под руднянскими работали две фирмы по ознакомлению с достопримечательностями города и организации досуга — в переводе на русский разговорный — две конторы по поставке шлюх. Одной усадили руководить Галку, и в этом деле она вдруг проявила недюжинные организаторские способности, сумев договориться и об аренде помещения, и об отстежке местной милиции.
Ну и, конечно, не утихала работа по выбиванию долгов, как всегда, она приносила стабильную монету. Притом руднянские брали за содействие треть от долга, тогда как другие команды требовали половину. И они по возможности избегали блатных фокусов, когда человек должен рупь, его ставят на счетчик и накручивают ему уже червонец.
По доходам и расходы. Еще пару лет назад Художник не мог себе представить, куда можно ухнуть такую прорву денег. А теперь часто суммы, которых в былые времена ему хватило бы на год, пролетали за три дня. Машины, дорогая одежка, кабаки, отдых в дорогих странах — без этого крутого просто не поймут, решат, что ты скрытый маньяк. Заработал деньгу разбоем — тут же потрать, купи цепь с руку толщиной, краденый в Германии джип «Чероки», раздолбай его через неделю и купи новый. Сделай квартиру с евроремонтом. Тогда ты настоящий бандит. Однако часть того, что взял, — отдай. В общак отдай. Менту отдай, чтобы не донимал братву. Администрацию ненавязчиво подмажь, потому что ты уже не совсем бандит, ты уже учредитель посреднической фирмы, на тебе роскошный костюм и старательно начищенные, отполированные туфли, в которые можно смотреться, как в зеркало.
Постепенно за руднянскими закрепилась репутация шайки полублатной, полуотмороженной и достаточно сильной и решительной. Уже шпана и гопстопники, не имевшие к ней никакого отношения, но жившие в Рудне, гордо заявляли, что они из руднянской группировки и самого Хошу знают.
Благодаря связям дяди Леши, команда дорвалась до военных складов одной готовящейся к расформированию мотострелковой части. Прапорщик-алкаш готов был продать все, притом по вполне сносным ценам. Тут Шайтан и разгулялся. Он со знанием дела осматривал автомат или винтовку и кивал — берем. В общем, приспустил команду на восемнадцать тысяч зеленых — почти треть общака.
— Тебе зачем столько? — спросил Художник. Они ночью перебирали вооружение на складе — уже поддатый прапорщик умудрился протащить их прямо на территорию своей умирающей части.
— Мы воевать собираемся или как? — деловито осведомился Шайтан.
— Воевать, — хмыкнул Художник. — Вся наша жизнь — борьба.
— В войне побеждает тот, у кого превосходство в вооружении и подготовке личного состава. Не правда?
— Правда, — с кислой мордой кивнул Хоша.
— Тогда отстегивай хрусты, — махнул рукой Шайтан. Шайтана в команде твердо считали психом, но квалификации его доверяли. Он больше молчал, а если говорил, то чаще какую-то муть, которую ни один приличный братан не понимал. Но когда разрабатывали конкретные мероприятия, он преображался. Что-что, а голова у него варила — как на кого наехать и как кого наказать.
Между тем Художник получил известность не только в узких, но и в самых широких кругах. Его карикатуры, а потом и рисунки стали пользоваться популярностью и появились даже в центральной прессе.
Команда все разрасталась. Появлялись новые люди. Получатели, собиравшие дань с азеров, охранники, сторожившие порядок на рынках, коммерсанты. Столпотворение это Художнику не нравилось. Чем больше народу, тем больше возможностей, что внедрят засланного казачка. Дядя Леша, работавший одно время в уголовном розыске, прекрасно представлял методы и возможности оперативных служб. Поэтому он с первого дня настоял на беспрекословном соблюдении правила — каждый в команде должен знать только то, что ему положено знать, а положено ему знать только о тех делах, где он непосредственно участвует. Если ты обираешь ларечников и стрижешь с них купоны, тебе совершенно не обязательно загружать себя тем, что вчера утопили в болоте очередную жертву.
