— Что о Викиной фирмой? Эти братаны могли заглянуть и туда.
— Пока я не совался. Пусть лучше Вика позвонит сама, спросит, не интересовался ли кто ею. — Попросим.
Вика согласилась. Она взяла трубку сотового телефона, позвонила к себе на работу и произнесла с наигранной бодростью:
— Нинок, я заболела. Меня никто тут не спрашивал?
— Из «Родоса» спрашивали. Они деньги перевели. И Алиханов.
— А еще?
— Но главное — милиция утром заходила.
— Кто?
— Из какого-то управления по организованной преступности.
— Чего хотели?
— Спрашивали тебя.
— Пусть опишет, какой он был из себя, — прошептал Гурьянов, тоже прислонивший ухо к трубке и слышавший разговор.
— Какой из себя?
Нинок достаточно четко описала приходившего.
— Это Лом, — узнал Гурьянов своего бывшего сослуживца.
— Кто еще появлялся? — спросила Вика Нину.
— Лешка. Говорит, что не может тебя найти. Дома трубку не берешь. Не звонишь. Он, видите ли, волнуется…
— Ладно, пока, — Вика выключила телефон и положила трубку на стол.
— Кто такой Леша? — спросил Гурьянов.
— Знакомый, — Вика вдруг покраснела.
Тут ее телефон зазвонил. Она приложила трубку к уху:
— Леша?.. Как куда пропала? Ничего не пропала.. Нет, пока не могу… Где нахожусь? Да тут, у… — она едва не вскрикнула, когда Гурьянов сжал ее руку. — В гостях у знакомых… Какая тебе разница где… Ладно, появлюсь. Целую…
— Тот самый Леша? — спросил Гурьянов.
— Да.
— Он всегда такой настойчивый?
— Как бешеный сегодня.
— Как бешеный. Ого-го… Влад, пошли, поговорим еще немножко с глазу на глаз.
— Поговорим…
— Жадность фраера сгубила. Надо выручать ублюдка, — сказал Художник дяде Леше сразу после задержания главаря, первый раз в открытую покрыв Хошу матюгами. На военном совете, проходившем на загородной базе, присутствовал еще и Шайтан.
— Надо, — кивнул дядя Леша. — Я справки наводил через старых знакомцев. Хоша пока молчит. Но если сломается — представляешь, что будет?
— Всем нам вилы, — Художник ткнул двумя пальцами себе в шею.
— Вилы.
— Может, грохнуть этого грузина? — задумчиво произнес Художник.
— Ты готов воевать с РУБОПом? — спросил дядя Леша. — Это дело их чести. Там ребята зацикленные. Если личное вклинится, будут давить, пока не додавят.
— Верно, — кивнул Художник. — Дядя Леша, ты же мент. Думай.
В такую ситуацию команда не попадала ни разу. Некоторые шестерки, которых понанимали из шпаны, попадали за хулиганство да уличные разбои за решетку. Команда отстегивала с общака, как положено, на адвоката, на передачки — и хватит. Напрягаться и вытаскивать залетчиков любой ценой никто не собирался, притом за дела, которые им никто не позволял делать. После того как одного из них выпустили. Художник вместе с парнями оттащил его в лесочек и устроил экзекуцию со словами:
— Ты работал на команду, а не на себя. И на блядские дела свои должен был разрешения спросить.
Принародно сорвали с провинившегося дуба златую цепь, кольцо, отняли ключи от машины и даже содрали малиновый пиджак — всю бандитскую экипировку.
— Тебе повезло, — сказал тогда Художник. — Легко отделался, козел.
Но сейчас дело другое — влетел главарь. И команда могла развалиться. Уже соседи по вещевому рынку у Северного порта начали косо посматривать и. намекать — мол, неплохо бы освободить место…
— Ну, — Художник пристально посмотрел на дядю Лешу.
— Надо искать подходы к следователю, — произнес тот.
— Как? Областное управление дело ведет, — досадливо произнес Художник.
— Областное? Ну и что, — небрежно махнул рукой дядя Леша. — Везде люди-человеки. Всем есть-пить надо… И адвокат хороший нужен как воздух.
— Какой хороший?
— Параграф.
Взяли адвоката того, кто получше, — бывшего судью по кличке Параграф. Бывшие судьи и прокуроры в адвокатах ценятся не из-за каких-то тайных юридических познаний, не ведомых никому другому, а из-за обширных связей. Иногда они просто знают, кому и сколько надо сунуть, чтобы прикрыть дело. И чаще просто вешают лапшу на уши, грузя клиента, что ему положено десять лет, и нужно дать взятку, чтобы столько не дали. Когда дают положенные пять, как обычно за такие преступления, адвокат приписывает это достижение на свой счет.
Но Параграф действительно знал, кому и как сунуть деньги.
— Исполнителей нам не вытащить. А вашего атамана разбойников, — усмехнулся он, посматривая хитро на Художника, — может, и удастся, — он замялся, опустил скромно глаза, ожидая продолжения.
— Сколько? — произнес Художник слово, которое было ключевым, и на лице адвоката опять появилась хитрая мина.
— Ну уж не тысячу баксов. Гораздо дороже, — и Параграф назвал сумму, от которой у Художника заломило зубы. Придется опустошать общак команды.
— Передачки слать будет дороже. Ибо по новым веяниям ему лет десять светит, — сказал адвокат.
— Ладно, — вздохнул Художник. — Давайте торговаться.
— Киса Воробьянинов говаривал — торг здесь неуместен, — усмехнулся адвокат.
— Еще как уместен.
Цену удалось сбить, но не слишком сильно. Договор об оказании юридических услуг был заключен. Задаток выплачен. Параграф встретился с томящимся в сизо Хошей. Переговорил с ним. Заключили договора и на защиту Трупа и его быков — защитников взяли из юридической конторы, которая работала на Параграфа, все это входило в оплату.
— Ну что, — изучив ситуацию, заключил веско Параграф. — Надо валить все на исполнителей.
— Свалим, — кивнул Художник.
Проблем не было. Виноват Труп и его братаны — заложили главаря. За это им можно устроить на зоне хорошую жизнь.
— И надо мириться с потерпевшим, — добавил Параграф.
— Как?
— Организовать встречу и переговорить, не давя. Отступить. Свет на нем клином же не сошелся. Но встречаться надо с учетом, что РУБОП его может пасти.
— Попробуем, — кивнул Художник. С Гурамом он встретился в ресторане «Зеленая опушка» на самой окраине города.
— Ну чего, Художник? — Бизнесмен был напуган. Художник насмешливо изучал его, и Гурам нервничал все больше и больше. Руки его тряслись, но в глазах застыло отчаяние зайца, которого загнали в угол и который готов бить волка лапами по морде.
