Оставшиеся в живых спортсмены попробовали было прибрать наследство Боксера, но много не получили. Обширные владения были поделены еще до того, как Шайтан заминировал спортзал.
После бойни Художник начал осуществлять свой план, обещавший золотой дождь…
Когда замдиректора по коммерции ТОО «Эльбрус», в народе известного как «Ликерка», приехал в свой излюбленный кабак «Ивушка», где обедал каждый день, к его столу подсели двое молодых людей, вполне прилично одетых, в дорогих костюмах, с галстуками.
— Извините, здесь занято, — несколько нервно произнес замдиректора Гринберг, похожий на колобок.
— Извиняем, — вызывающе хмыкнул Хоша, поправляя давящий его галстук.
— Лев Вениаминович, — произнес примирительно Художник. — Разговор на пять минут.
— Извините, но…
— Вы слышали, чтобы кто-то дурное о руднянских сказал? — взял быка за рога Художник.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — Гринберг начал нервно ковырять вилкой отбивную,
— Никто… Проблемы у тебя, Лева, — произнес, лыбясь предельно циничной своей улыбкой, Хоша. — Крышу твою унесло могучим ураганом. Нет больше Боксера.
— И что? — Гринберг ковырял вилкой отбивную все глубже.
— А то, что в нашем северном климате без крыши не живут, — Хоша взял бутылку минеральной воды, стоявшей перед замдиректора ТОО «Эльбрус», налил в фужер и выпил махом. — Теперь мы твоя крыша…
— Предложение несколько неожиданное, — Гринберг взял себя в руки, вытер салфеткой губы.
Ликеро-водочный комбинат был золотым дном. И заместитель директора по коммерции был там основным спекулянтом. За последние годы в ближайшем пригороде Ахтумска он отстроил кирпичный дом в стиле помещичьей усадьбы, не только с сауной, бассейном, даже сарай сложил из красного кирпича в два этажа. Окрестные жители и приезжие ходили смотреть на это устрашающее и безвкусное сооружение как на архитектурную достопримечательность. Гринберг — жирный и жадный свин, как его именовали сослуживцы, никогда не отличался изысканностью вкуса. Зато отличался стремлением к показухе. Он Относился к тем, кто не понимает, зачем столько воровать, если наворованным не похвастаешься.
Водку Гринберг воровал всю жизнь. После пищевого института он устроился на «Ликерку», побывал снабженцем, потом стал начальником отдела сбыта. И вот дослужился до заместителя директора. И вся левая водка на заводе шла через него.
Гринберг не мог не согласиться с мнением, что крыша при его профессии необходима, учитывая количество неучтенной водки и перекачку больших наличных денег, понятно, без всяких документов. Функционирование такой системы возможно только при активной поддержке бандитов. И знал он о бесславном конце своей крыши в лице спортсменов и о необходимости искать новую.
— Вы же понимаете, господа, так быстро подобные вопросы не решаются, — сказал Гринберг, овладев собой.
— А вы у людей спросите. Люди дурного не посоветуют, — улыбнулся Художник.
— Рекомендации нужны? У Мартынова с «Гранта» получи, — Хоша назвал имя одного из клиентов, которому руднянские выбили долги. — Кстати, Тимоха не против. Знаешь, кто это?
— Знаю, — кивнул Гринберг, конечно, знавший о воровском положении.
— Мы — бригада надежная, — заверил Хоша.
— Только поторопитесь, — все так же улыбаясь, произнес Художник. — А то как бы нам не пришлось договариваться с тем, кто сядет на ваше место.
— Что?
— Жизнь неспокойная. Всяко случается… А вы человек разумный, — Художник поднялся из-за стола. — Вот, — он положил на стол визитную карточку.
На следующий день Гринберг позвонил Хоше на сотовый и сказал:
— Ну что ж, можно обсудить условия…
Влад махнул рукой и подсел в остановившуюся здоровенную светло-голубую пятидверную «Тойоту-Ландкрайзер» — такой крутой бандитский танк. За рулем сидел типичный братан по виду — кругломордый тяжеловес с прищуренным, оценивающим взором, из тех, кто готов, только свистни, хоть на стрелку, хоть на разбор, хоть на развод клиента. Правда, он был в костюме и при галстуке, но ему сильно не хватало золотой цепи в палец толщиной и золотого кольца с бриллиантом. Да, времена меняются. Бритые затылки, золотые цепи и спортивные костюмы уже не в моде. Ныне бандиты хотят казаться добропорядочными бизнесменами и часто скрывают, что по долгу службы им приходится брать заложников, торговать оптом наркотой, насылать киллеров и подкладывать взрывные устройства под двери.
— Привет, Крошка, — сказал Влад, усаживаясь на мягкое кожаное сиденье рядом с водителем в салоне, где спокойно могло разместиться семь человек.
Крошка — так звали того братана.
— Здорово, Бронепоезд, — ответил Крошка.
— Как дела? Как зелень, стрижется? — поинтересовался лениво Влад.
— Когда стрижем, тогда стрижется, — осклабился самодовольно Крошка.
— Это для бандитского сердца главное — чтобы все вокруг в Зелени. И чтоб нос в шоколаде.
— Ну, это ты нас не уважаешь, — хмыкнул Крошка. — У тебя-то самого дела, поговаривают, под откос поехали.
— Кто говорит?
— Люди говорят.
— Люди врут. Здоровье у меня отличное. А разве не это главное?
— Да. Здоровье не купишь. А служба — это дело наживное, — кивнул Крошка.
— Точно.
— Могу с работой подсобить.
— Замочить кого? — криво улыбнулся Влад.
— Э, я давно это уже перерос. Тут бизнес. Чистый, аккуратный. Загранпоездки. Рауты. И ноль напрягов.
— Что ж, звучит заманчиво. Только не по мне.
— А чего тогда звал?
— Ну не в качестве работника биржи труда. Кой-что узнать у тебя надо.
— Узнать, — Крошка побарабанил пальцами по рулевому колесу. — Журнал «Хочу все знать»… Только ты уже не при делах вроде. На кого-то решил подработать?
— На себя.
— А я при чем?
— Ну, правильно. Когда Бронепоезд в конторе был, тут ему почет, уважение, помощь. А как решил передохнуть немного, тут уж он не человек. Ты чего, только на милицию работаешь, Крошка?
Крошка недобро посмотрел на Влада и процедил:
— Я тоже работаю на себя.
— Вот и позаботься о себе… И не забывай, кто есть ты, а кто есть я. Прошу, не надо…
— Ну и кто ты сейчас?
— Бронепоезд. А ты — Крошка. И есть ли у меня корки красные в кармане, нет ли — это не влияет ни на что. А почему — объяснить?
— Не надо, — буркнул Крошка.
— Пока этот базар дешевый я тебе прощаю. Дальше — накажу, Крошка. Ты меня знаешь…
