— Они на войне миллионы делают, — Инженер встал и подошел к окну. — Знаешь, как нежить любит кровь. Нежить любит затевать войны, например, схлестнуть ичкеров с русскими, чтобы на этом здорово заработать.
— Те, кто считают, что деньги это все, без сомнения готовы на все ради денег, — процитировал я французского писателя-моралиста Пьера Бошена.
— Именно на все… Нежить обожает хаос и несчастья — именно тогда опять кровь превращается в золото, — Инженер вздохнул. — Гады…
— Судя по разбору, получается, что «чучело» увели не ичкеры.
— Это почему? — Инженер обернулся и уставился на меня изучающе, будто я неожиданно заинтересовал его с научной точки зрения.
— Тогда Баши Бадаев не стал бы требовать долги с Патрюханского, а выпустил бы «чучело» в эфир.
— Да… Может быть. Так кто украл «чучело»? — недоуменно спросил он.
— Это вопрос.
— Кто отлично знал систему охраны, а? — Инженер напрягся, — Кто один мог это сделать?
— Алибаба, — кивнул я. Эта мысль посещала меня давно, и я забил ее в отчет заказчику.
— Алибаба, — задумчиво произнес Инженер.
Пока мы точили лясы с Инженером, Москва вскипала событиями. Притом события эти касались непосредственно нас.
…Они не стали изощряться: составлять хитроумные планы, заниматься бесполезными умствованиями. Они действовали с той же непринужденностью, как действовали в горах — по принципу: пришел, увидел, пристрелил.
…Трехэтажный дом в центре Москвы, отнесенный к памятникам культуры, был отреставрирован так мастерски сталью, бетоном и зеркальными стеклами, что ни от памятника, ни от культуры ничего не осталось. Зато там появилось много другого — роскошные аппартаменты, офисные помещения и кабинет самого Абрама Борисовича Путанина. Да, этот дом являлся ничем иным, как столицей империи Олигарха Всея Руси. Путанин предпочитал работать здесь, а не в отстроенном недавно зеленом небоскребе за Савеловским вокзалом.
В холле за бронированным стеклом сидели охранники, пялясь в экраны монитора и провожая глазами подозрительных прохожих.
— Ты смотри, — сказал старший смены охраны. — Не нравятся мне они, — он ткнул авторучкой в две фигуры на экране.
— Чурки, — кивнул его напарник. — Кому они нравятся?
— Вот их тачка… — старший указал ручкой в изображение «Фольксвагена-гольфа», приткнувшегося к тротуару метрах в тридцати от главного входа в здание. — А вон еще одна машина. Не нравится она мне. Ох, не нравится.
К зданию приближался выехавший из-за угла просторный мятый в многочисленных дорожных невзгодах белый минивэн «Крайслер». Кавказец из «Фольксвагена» махнул рукой в сторону минивэна и указал кивком головы на вход в штаб-квартиру.
— Эх… Не по нашу ли они душу? — усмехнулся старший, внутренне напрягаясь.
— Похоже, гости, — кивнул напарник.
— Нежданные гости, — нахмурился старший, его рука потянулась к кнопке тревоги и замерла над ней,
— Не штурмом же они здание брать будут,
— Может, потолковать решили?
— Может быть.
Из остановившегося «Крайслера» вышел высокий кавказец — классический душман по виду. Он медленно, как петух, собравшийся топтать кур, но еще не решивший, какую именно, обошел свою машину, открыл заднюю дверь, покопался, вытащил ручной противотанковый гранатомет — РПГ — 7.
— Ух, — старший смены охраны хлопнул ладонью по кнопке тревоги.
Взрывом вынесло входную металлическую дверь.
Кавказец довольно причмокнул и вытащил из багажника второй гранатомет. Его кунаки от него решили не отставать и тоже взялись за оружие.
Граната взорвалась в просторном зале на первом этаже. Тренированные служащие, прошедшие обязательный для сотрудников фирмы двухнедельный курс выживания в современном российском офисе, с готовностью завалились за преграды, так что взрывом никого серьезно не задело.
Третья граната взорвалась в пустующем, занимавшем почти весь второй этаж, кабинете Путанина,
Со второго этажа охранник резанул очередью из автомата Калашникова, задел одного из нападавших, за что и получил из гранатомета.
Тут вдруг из-за поворота подкатил немощный милицейский «уазик». Пока его водитель понял, что заехал куда-то не туда, было уже поздно — последний гранатометный выстрел разнес машину на части.
С неторопливой самоуверенностью горцы, среди которых, кстати, была половина славян, уселись в машины и удалились.
— Ну вот, — перевел дыхание старший охраны. — Пережили небольшую кавказскую войну.
— Легко отделались, — перевел дыхание его напарник, поглаживая свой «макарыч», который в момент налета, когда все вокруг рвалось и дребезжало, казался ему просто водяным пистолетиком.
— Да. Но кому-то за это не поздоровится, — прищурился старший смены, предчувствуя в скором будущем большие разборки.
Босса, который этот день посвятил кремлевским тусовкам, ждал большой сюрприз в виде развороченного кабинета и иссеченной осколками картины Ай-. вазовского на стене за его креслом. И всем было понятно, что Паук захочет крови, И он ее получит!
Глава двадцать пятая
«Безделье — мучительное бремя», — утверждал один из столпов классицизма поэт Никола Буало.
Как же он был прав. Ненавижу безделье и бездействие. Но у меня, как в сфере обслуживания, работа такая — выполнять пожелания заказчика. А желание было неизменным — чтобы я сидел, стерег Инженера и не высовывался. Насколько я понял, заказчик сам решил провести несколько акций по отработке моей информации. Ну что же, пускай.
Это было довольно скучное занятие — глядеть, как Инженер валяется вверх ногами на моем диване, ящиками поглощает лимонад «крем-сода» из пластиковых бутылок — кока-колу, спрайт и пиво он уже перепил.
Предоставленный самому себе, имея массу свободного времени, Инженер пристрастился смотреть телевизор. Раньше, загруженный работой по созданию «чучела», этому занятию он предавался редко, и теперь радовался, как ребенок, узрев очередное подтверждение своей теории прикладной демонологии.
— Смотри, вон — оборотень. Всю жизнь менял волчью шкуру на овечью и обратно… А вон тот — чистейший орк… Это мелкая публика, так, бесята… Это — упырь! Кровосос со стажем… А вон, на канале «Культура» — это кикимора чистая!..
Я испытывал жгучее желание накормить его снотворным так, чтобы он просыпался на полчаса в сутки и опять засыпал. Но это было бы негуманно.
«Ты у меня одна заветная, другой не будет никогда», — фальшиво пропел Инженер. Он отбросил пластмассовую бутылку, закинул ноги на стенку и переключил на программу, где новый налоговый министр выступал на пресс-конференции. Естественно, один из первых вопросов был о рекламе.
