Если бы перед тем, как что-то сделать, он мучился сомнениями, то лежал бы сейчас в гробу или сидел бы в камере. Тот мент у магазинчика на дороге подстрелил бы его и сегодня уже орден прикручивал бы к кителю за поимку страшного уголовника. Но вышел победителем опять он, Пробитый. Потому что жил на рефлексах и за свою жизнь отлично научился искусству выживать… И убивать…
Ветер подвывал на улице. На душе было как-то ровно, Умиротворенно, но время от времени это состояние нарушалось неожиданными резкими вспышками безотчетной тревоги. Он прикрыл глаза, и перед ними мелькали картинки недавнего прошлого, будто выхватываемые из темноты лучом карманного фонарика.
Кореец… Перестрелка у границы… Запах пороха… С тех пор прошла целая вечность. Или той жизни вообще никогда не было? И видел он ее лишь в старом черно-белом фильме?
Кряхтя, Пробитый поднялся, прошел в угол комнаты, зачерпнул воды из умывальника, смочил лицо. Влажная прохлада возвращала его из мутного мира грез и воспоминаний к не менее мутной жизни.
Он подошел к столу, на котором стояла синяя пузатая магнитола с проигрывателем лазерных дисков «Самсунг». Эта штука ежедневно напоминала ему, что он живет в Полесской области, а не на чужой планете, где люди давно вымерли и остались жалкие следы их деятельности — вот эти самые сады. Батарейками он запасся с лихвой, так же как и хорошим набором аудиокассет и лазерных дисков. Он слушал только западную итальянскую эстраду семидесятых-восьмидесятых. Эта музыка навевала легкую грусть. Ему было приятно уноситься куда-то вдаль на этих волнах красивых мелодий. И в такие моменты ему хотелось верить, что на белом свете есть что-то лучшее, чем та скорлупа, в которой он заперт жизнью.
Пробитый взглянул на часы — ровно восемнадцать. Щелкнул рычажком. Послышалась бравурная, напористая мелодия, зовущая встряхнуться и приступить к ежедневной ударной травмирующей работе, которой занят каждый без исключения россиянин — выслушиванию новостей. Голос дикторши бодро заявил:
— Полесские новости.
Местные новости он слушал с удовольствием, в отличие от российских. Его совершенно не колыхало, растет или падает доллар, главное, чтобы доллары не переводились в его карманах. Его не занимали политические дрязги на верхушке власти, как не слишком интересовало все то, на что он не может воздействовать никоим образом, . как не трогали те люди, которых он никогда не видел и вряд ли увидит. Другое дело — новости областные. Тут каждую скотину, о которой идет речь, знаешь. Некоторых даже с детства.
Слушаешь, кого грохнули в краю родном, кого обчистили, кого сплющили, раздавили, и все понятно — почему, за что, кто. И самое забавное — прогнозировать, чем дело кончится.
— Очередное громкое преступление. Сегодня в центре Полесска прогремел взрыв. Неизвестный преступник выстрелил из гранатомета в кабинет генерального директора «Золотого шельфа» Шамиля Зайнутдинова, — говорил корреспондент озабоченно, как будто его действительно волновала судьба Шамиля.
— Опа, — хлопнул по колену Пробитый.
Дальше он, даже не сдерживая счастливой улыбки, слушал о покушении на сигаретного магната и думал: ведь наверняка этот индюк напыщенный, считающий себя пупом земли, после взрыва как тварь дрожащая лежал, накрывая руками голову, и молил господа оставить его в живых. Пробитый знал, что люди, взлетевшие высоко, начинают так бережно относиться к своей жизни и здоровью, что перестают рисковать, перестраховываются по делу и без дела, их поедом едят страхи и однажды они теряют все. В этих делах снижать темп нельзя.
О том, кто велел влупить по сигаретному королю из гранатомета. Пробитый и секунды не размышлял. И так се давно ожидаемо и предельно ясно — Кореец! Он давно мечтал увидеть Шамиля в гробу, о чем неоднократно заявлял принародно. Вот и сделал наконец для этого первый шаг. За Шамилем не заржавеет. Вот придет чуток в себя и начнет… И кровушка польется. А она красная, горячая и денег стоит. Хочешь, чтобы ее лили по твоему указанию, — раскошеливайся. И понадобятся специалисты, кто умеет эту кровушку лить.
И самое интересное — то, что по ряду причин мог сделать он, Пробитый, больше не сделает никто в обозримой округе.
Что же, вот теперь настала пора делать звонки.
— Ну что, уроды, я возвращаюсь, — произнес Пробитый, который в последнее время частенько говорил сам с собой вслух, будто обращаясь к кому-то, засевшему в глубинах его сознания.
Он взял сотовый телефон и аккуратненько, чтобы не ошибиться, толстыми корявыми пальцами набрал номер.
— Это я, — просто сказал он.
Глава 13
СПОНСОР
Убийцы, прозвонив по телефону в кабинет Шамиля и узнав, что хозяин на месте, ударили по окну из гранатомета «муха». Заряд прошел через стекло и рванул в кабинете, но мебель была расположена так, что взрывная волна и осколки ушли в бок, разнеся фигурный, в виде античной амфоры аквариум и шкаф с полуметровой, в строгой рамке фотографией, на которой улыбающийся Шамиль здоровался за руку с предыдущим Президентом России.
Шамиля слегка посекло осколками. Гутману досталось куда крепче. Хотя жизнь босса была в безопасности, но реанимация занялась им всерьез.
— Опять, гад, выкарабкался, — с досадой произнес Гринев, узнав, что Шамиль выжил. — Заговоренный, пес!
Когда опергруппа прибыла на место, Шамиля там уже не было. Он укатил в частную клинику, где сейчас его подлатывали, извлекали мелкие осколки стекла, вонзившиеся в кожу, перевязывали.
Из свидетельских показаний усматривалась следующая картина: перед «Золотым шельфом» остановилась машина «Жигули», из нее вышел плечистый парень с лицом, скрытым под маской из вязаной шапочки, деловито взял с заднего сиденья похожий на инженерный тубус гранатомет «муха», выдернул кольцо, привел оружие в боевое положение, оглянулся, чтобы никого не было сзади и не снесло случайного прохожего реактивной струёй, прицелился и нажал на спусковой крючок. Пламя опалило телефонную будку в нескольких метрах за его спиной, а заряд устремился к спрятанному за глухими плотными шторами кабинету хозяина развлекательного комплекса, располагавшемуся на втором этаже прямо над казино.
Охранники «Золотого шельфа», оторопевшие сперва от такой наглости, пришли в себя, выскочили из здания и увидели только удаляющуюся зеленую машину. Стрельбу по ней, понятное дело, открывать не стали.
— Видеозапись где? — спросил Ушаков у начальника смены службы безопасности развлекательного комплекса — мужчины лет тридцати пяти, подтянутого, насупившегося, в черном костюме с эмблемой "ЧОП «Лиман».
— Какая видеозапись? — решил тот закосить под дурака.
— Вы что, не знаете, какая? С наружных камер. Снаружи были установлены три видеокамеры, и все происходящее перед въездом на автостоянку и перед входом в комплекс фиксировалось на видеопленку.
— Извините, это частная собственность. Я не могу без согласия руководства… — затянул волынку начальник смены. Но Ушаков, не обращая на него больше внимания, повернулся к своему оперу из «убойного» отдела.
