— Если есть какая-то информация, мы поможем ее реализовать, — продолжил губоповец. — Вон полсотни штыков. Орлы все. Кому хочешь голову отвернем.
— Отвернуть голову — не велика трудность. Проблема — добыть доказательства на бандита… Вообще, я за сотрудничество. Давайте, включайтесь в работу следственно-оперативных групп по табачным убийствам. Распределим, кому какие версии отрабатывать с учетом того, что ребята ваши пока в городе ориентируются не намного лучше, чем где-нибудь в Барселоне.
Полковник заметно поскучнел при этих словах. Он ждал не этого. Проверять версии, отрабатывать подозреваемых в убийствах — это муторно, долго да еще неизвестно, будет ли результат. Полковнику нужны были красивые быстрые реализации в рамках операции «Ураган». Приехать, разнести в пыль офис какой-нибудь левой фирмы, изъять пару ящиков пулеметов и замаскированный в полесских лесах чеченский танк. Он страшно нуждался в том, чтобы в каждой сводке мелькало «ГУБОП обезвредил»… «ГУБОП изъял». И его заботило не то, что в анклаве действительно пора наводить порядок, а то, как бы эта ступенька в его карьере не оказалась гнилой и не подломилась бы под ним.
— Надо разбираться в каждом конкретном случае, — вяло завел губоповец.
— Понятно, — кивнул Ушаков. — Знаете, я не первый день общаюсь с нашей мафией. Я давно уже прикинул, что мне нужно для полного счастья, чтобы отработать ее по полной программе.
— И что? — с некоторым интересом спросил полковник.
— Для начала отослать куда-нибудь семью и не вздрагивать при мысли, что похитят жену или дочь. Нужна группа из пяти-шести профессионалов, которым не нужно вытирать сопли подгузником, и чтобы каждому я мог доверять, как себе. И еще — сотня тысяч долларов на оперативные расходы. И, конечно, чтобы прокуратура и суды палки в колеса не ставили и за взятки бандюков на следующий день не выпускали на свободу… За полгода я уничтожу всю эту мразь. Забью их в камеру. Или они убегут из страны…
— Рисково, — кивнул полковник с какой-то грустью и оттенком зависти.
— А я давно страх растерял, — произнес Ушаков. — Вот только никто мне никогда ничего этого не даст. Потому что никому ничего не нужно. Легче собрать роту оперативников по всей Руси-матушке и отправить на год в Полесск, чтобы они тут лени набирались.
— Ну, вы нас недооцениваете.
— Хочется верить…
Между тем неожиданно стали подниматься старые дела. Гринев по своим каналам получил информацию о двух подонках, которые зарезали в общей сложности трех таксистов за копеечную выручку, а заодно утопили в море свою знакомую — манекенщицу из Дома моделей «Париж». Обоим исполнилось двадцать пять, но они успели озлобиться и заматереть в зонах. И оба раскололись в течение двух часов разговора по душам в кабинете начальника уголовного розыска. Когда все было закончено, Ушаков в очередной раз ощущал тошноту, как от запаха гниющего мяса. Да, он явственно чувствовал запах гнили, исходивший от этих двоих, с виду чистых, хорошо одетых парней, лица которых вовсе не были обезображены печатью порока. Гнила их душа — начальник розыска научился это чувствовать давно, но не научился воспринимать спокойно.
Наметился прогресс и по убийству Глушко. Сыщики немецкой криминальной полиции прошлись по связям убитого и нащупали кое-что интересное.
— Надо туда ехать, — сказал Ушаков, вызвав Гринева и передав ему бумагу, которую Наташа Сомина, руководитель группы Интерпола в УВД, успела перевести на русский язык, — Германские коллеги подняли свои архивы, прошлись по сделкам, счетам «Востока» и некоторых других фирм.
— И что? — спросил Гринев с интересом.
— Они нашли человека, к которому приезжал Глушко. Некто Марк Шварцман — выходец из СССР, ныне гражданин Германии. Занимается табачным бизнесом и финансовыми аферами, в основном совместно с литовцами и россиянами. И обнаружились концы денежных проводок. Надо ехать в Мюнхен.
— Черта с два туда пустят, — буркнул Гринев. — Денег в кассе нет.
— А ты разузнай у финансистов. Нам же не колбаски с пивом там лопать.
Гринев отправился на разведку. Вернулся он от финансистов через полчаса несколько озадаченный. И сообщил:
— В казне сквозняк. Ни одного доллара и марки выделить не могут. Нужно через Москву пробивать. Предложили нам командировочные сухим пайком взять.
— Чего? — У Ушакова, привыкшего ко всему, чуть челюсть не отвисла.
— Ну, тушенкой, насколько я понял.
— Молодцы.
— Это сорок долларов командировочных в день, — попытался прикинуть Гринев. — В общем, с грузовиком тушенки в Мюнхен прикатить. И на автобане ею торговать. Ты мне скажи, вот в нормальный, не одурманенный опиумом ум такая идея может прийти?
— Как видишь, может, — усмехнулся Ушаков.
— Знаешь, в России десять лет назад к власти пришли не демократы, не коммунисты, а сюрреалисты. Какая-то законспирированная секта, которая решила сюрреализм сделать жизнью… Сухпайком, ты посмотри на них!
— Не кипятись, — успокоил его Ушаков, мысленно, впрочем, чертыхаясь и проклиная нынешнюю нищету государства и невозможность решить элементарные вопросы.
Да, неплохо бы было встретиться с человеком, к которому ездил Глушко, и переговорить накоротке, как бывшие соотечественники. Немецкая, американская да любая другая полиция не в состоянии говорить на одном языке с выходцами из СССР. Тут нужен только русский мент. И тогда сразу все становится на свои места.
— Группа ГУБОП в бой рвется, — сказал Гринев. — Вот пускай они нам деньги и выбьют. Глядишь, в раскрытие попадут.
— Попробуем, — без особой надежды сказал Ушаков. С этой идеей он и направился к старшему губоповской бригады. Полковник в ответ на это предложение только развел руками.
— Это вряд ли возможно.
— А почему? — спросил Ушаков.
— А все потому же. Денег нет.
— Да. А на поездку в Штаты по сотне сотрудников, чтобы они били баклуши, обучаясь непонятно чему у инструкторов ФБР, есть деньги?
— Это другая статья сметы. Международное сотрудничество, — пояснил полковник. — Да что передо мной-то возмущаться? Я же сам все прекрасно понимаю.
— Все всё понимают, — кивнул Ушаков. — Все всё знают. Только никто ничего не пытается изменить…
…Всеми правдами и не правдами Ушаков все-таки выбил валюту. И Гриневу выписали командировку на трое суток в Мюнхен. Лететь ему предстояло в понедельник утром.
Стоянка перед аэропортом, как обычно в этот день, была вся заставлена «Мерседесами», «Вольво», джипами, у которых скучали шоферы и охранники. Рейс на Мюнхен по времени почти совпадал с рейсом из Москвы. Акулы свободной экономической зоны как раз возвращались в свою богатую рыбой и планктоном акваторию после отдыха. Среди них летать в столицу на субботу — воскресенье считалось хорошим тоном. Одни прикупили там квартиры и коттеджи, другие бронировали номера в московских отелях.
