— Что ты говоришь, Викусь?!
— Правду. Учись мудрости бабской… Когда дела у наших мужиков текут гладко и деньги капают исправно, они терпимы. Но когда что-то начинает давать сбой, они принимаются искать, кто виноват. И виноваты мы. Все верно.
— Викусь, мы жены, а не шлюхи. Мы — члены и семьи. Мы воспитываем их детей. Мы их любим, наконец.
— Ага. А они любят деньги и больше ничего. Все ocтальное терпят. Или имитируют чувства… Такие вещи как любовь, дружба, привязанности, — они с годами обесцениваются, тускнеют, уходят. Это нормально, Ленок. Такова правда жизни.
— Мне кажется, ты не права.
— Тебе не хватает здравого смысла. В «Скорой помощи» он приобретается очень быстро…
— Я столько нервов себе вымотала со всеми их разборками, — с отчаянием произнесла Лена.
— А это ты зря. Мужики — это приходяще-уходящее. А мы, — Вика погладила себя плечу, — мы — это главное…
— Да ну тебя…
— Так, где наше вино? — оглянулась Вика.
— В глиняной бутылке, как обещал.
Гиви подскочил к ним, налил в бокалы ярко-красное, как кровь, вино. Вика попробовала, причмокнула:
— Будем считать, что настоящее, Гиви.
— Для тебя, принцесса, только настоящее. — Он окинул ее жадным взором.
— Не засматривайся.
— Не могу не засматриваться. Солнце в моем ресторане взошло. Солнце.
— Все, — отмахнулась Вика. — Испарись. Гиви исчез.
— Во… Чудик. Солнце взошло. — Вика засмеялась довольная. — А представь, за такого замуж выйти. Будешь у него в прислугах… Нет, все-таки с нашими козлами лучше… Кстати, слышала, Инесса отбыла? Помахала нам ручкой.
— Куда?
— В Англию. Говорят, улетала в панике, со словами: «В эту дерьмовую страну больше ни ногой»…
— Дрянь все-таки удивительная была! — воскликнула Лена.
— Почему была? Она еще себя покажет. Вот успокоится все, она вернется. Еще побаламутит здесь всех. И не одного любовника и мужа до могилы доведет. Вон Педро едва выкарабкался после общения с ней…
— Вот кого было бы не жалко!
— Не жалко, — легко согласилась Вика и подняла бокал. — Ладно, Ленок, давай. За то, чтобы мы были счастливыми и богатыми, а не просто богатыми.
— Давай.
— Счастье в наших руках, подруга… В наших. Хрустальные бокалы зазвенели. Вино, похоже, было действительно настоящее, очень приятное на вкус.
— А Макс мастер. Причесок тебе к лицу. Сейчас на все восемнадцать выглядишь, — с некоторой завистью произнесла Вика. — Арнольд на тебя сегодня западет.
— На папку с документами он западет, — со злостью воскликнула Лена.
Глава 9
ГОЛОВОЛОМКА
— А ведь была идея примерить Пробитого! — хлопнул в ладони досадливо Гринев. — Была.
— Идей много. — Ушаков уселся поудобнее в своем начальственном кресле и провел пальцем по клавиатуре компьютера. — Пробитого у нас все равно не было. Как его примерять?
Еще две недели назад отделение информационной разведки выдало связи Пробитого. И среди его связей был один из приближенных Глушака.
— Картина тогда складывается следующая. — Гринев поудобнее устроился на мягком стуле в углу кабинета, держа в руках тяжелый подстаканник со стаканом чая. — Глушак начал искать, кто увел деньги, собранные Сорокой. И тут оказалось, что мошенник — один из его товарищей.
— Именно. Тот, на кого мы и думали. — Ушаков посмотрел в окно на карабкающуюся наверх луну, уполовиненную антенной спутниковой связи на крыше дома напротив.
— Плут!..
Действительно, в справке отделения информационной разведки черным по белому было написано, что связью Пробитого, достаточно давней, был Казимир Сапковский по кличке Плут, в прошлом близкий друг Глушко. Ушаков обратил тогда на это внимание, но не принял всерьез, потому что вся эта шушера знает друг друга, общается между собой и таких связей там великое множество.
— Правильно, Сапковский. — Ушаков положил ладонь на разбухшую папку., — Вспомни, что тебе Марк Шварцман в Мюнхене говорил.
— А говорил он, — Гринев прищелкнул пальцами, — что у этой аферы должен был быть еще какой-то высокий покровитель.
— Вопрос дискуссионный, — произнес начальник уголовного розыска. — Плут вполне способен потянуть это дело сам. Но выясняется интересный фактик — у Шамиля и Пробитого достаточно близкие отношения. Настолько, что Пробитый по дружбе согласился убрать своего благодетеля, на которого работал два года, — Корейца.
— Бандитский треугольник — это похлеще любовного, — усмехнулся Гринев.
— И Бермудского. Шамиль-Сапковский-Пробитый. Два заказчика — один исполнитель. Клеится?
— Вроде клеится.
Оба понимали, что любую схему, пока она не подтверждена серьезными доказательствами, нельзя назвать истинной. Но, по крайней мере, эта схема выглядела достаточно убедительно. И по ней можно было работать.
— Итак, Глушак приезжает из Германии. Он в ярости. Понимает, что аферу крутил Плут, — дорисовывал Ушаков картину. — А так как каналы денежные у троих друзей были общие и влетели все, то зовет Арнольда Колпашина на беседу, чтобы порешить, как жить дальше. Плут уже знает, что Глушак что-то накопал на него. И решает сделать то, что задумал давно, — спрятать все концы в воду. Тем более его не связывают с бывшими приятелями больше никакие выгодные дела и материальные потери у него будут минимальны, если вообще не останется в выигрыше, — мы их дел, кто кому и что должен, не знаем.
— Тут объявляется Пробитый, — кивнул Гринев.
— Точно. Богомол, его сообщник по убийству Сороки, лежит в могиле. А сам Пробитый в бегах. Ему нужны деньги, чтобы исчезнуть из страны. И он начинает их зарабатывать в одиночку… Действовал он хладнокровно, можно позавидовать такому самообладанию и дерзости. Результат известен — труп на асфальте у «конюшни». Вот такое у нас батальное полотно получается.
— Отлично, — оценил Гринев. — И что с этим всем делать? Арестовывать заказчиков? Оснований нет. Шамиля мы не поколем.
— Плут тут — центральная фигура. Что с Плутом делать?
— Можно задержать его и попытаться расколоть на том, что знаем. — Гринев поставил на стол подстаканник с опустевшим стаканом и почесал лысину, как всегда в моменты раздумий.
— Гарантия где, что он расколется?.. Нет, рано. Пусть пока погуляет. Когда найдем Пробитого и будем иметь его показания, тогда возьмемся за заказчиков.
— Плут может умотать за границу, — возразил Гринев. — И будем его искать где-нибудь в дебрях Амазонии.
— Пусть походит на привязи. Если решит двигать из области, возьмем на выезде. Оно эффектнее. — Начальник уголовного розыска с хрустом повел плечами. От сидения за столом немела спина, а сегодня он только и делал, что высиживал на совещаниях. — Ты уже душой на том, лучшем, западном свете. А тебя грубо сдергивают с небес на землю. На многих действует.
