Неужели она не замечает, как много я здесь делаю, причем без всяких выдумок и мелодрам?
Мы с мамой провели во временном хранилище почти час, когда к нам с грохотом скатился по ступенькам Генри.
– Повтори, пожалуйста, мама, – произнесла я. – Я не расслышала, здесь от кого-то слишком много шума.
– В этом ящике шесть каменных плит с изображениями боевых сцен на каждой, – повторила мама.
Я сделала запись в лежавшей передо мной учетной книге.
– Дальше?
– Мама, – вмешался Генри. – Папа сказал, чтобы ты пришла. Здесь этот чертов старый дурак Сноуторп.
– Генри!
– Прости, – пожал плечами Генри. – Это папа так сказал, слово в слово.
Мама раздраженно вздохнула, поднялась на ноги и расправила свою юбку.
– Что ему нужно, хотела бы я знать?
Лорд Сноуторп – это гнусная большая шишка из Британского музея, с которым когда-то работал папа. Мы все его не любим, особенно папа. Сноуторп – скользкий тип, и после его визитов у папы как минимум на два дня портится настроение.
Я подумала было остаться и продолжить опись без мамы, но иногда во время визитов Сноуторпа происходят любопытные вещи, на которые стоит посмотреть. Так что я решила пойти с мамой и спросила Генри:
– А ты идешь?
– Нет. Пожалуй, останусь лучше здесь.
Я увидела, какими глазами он смотрит на вытащенное из ящиков оружие, которое мы только что занесли в опись.
– Пойдем, – настойчиво повторила я. – Тебе нельзя одному здесь оставаться.
– Кто это сказал?
– Я сказала. Пошли. Мы с тобой будем шпионить за Сноуторпом.
Генри сразу повеселел и пошел следом за мной по лестнице, грохоча по ступенькам, словно стадо бегемотов. Хороший шпион, нечего сказать!
Когда мы поднялись наверх, я протянула свою руку назад, давая Генри знак утихнуть. Лорд Сноуторп стоял, прислонившись спиной к одной из мраморных колонн фойе, и нетерпеливо постукивал по полу своей тростью. Мамы и папы не было, должно быть, они приводили себя в порядок.
Сноуторп – высокий человек с крючковатым носом и очень красным, словно обгоревшим на солнце, лицом. У него большой круглый животик, который он с трудом втискивает в свой сюртук, а своим высокомерием Сноуторп переплюнет любого фараона.
Пока я раздумывала над тем, не опаздывают ли мама и папа нарочно, чтобы проучить этого задаваку, откуда-то сверху послышалось тихое шипение. Я подняла голову и увидела на балконе, прямо над головой Сноуторпа, приготовившуюся к прыжку Исиду.
Прежде чем я успела что-нибудь сделать, она хрипло взвизгнула – скорее как пантера в зоопарке, чем как домашняя кошка – и ринулась сверху на лорда Сноуторпа.
Когда острые когти Исиды впились в его плечи, лорд завопил и стал извиваться, пытаясь достать прилипшую к его спине кошку.
Я ринулась спасать Исиду. Генри захихикал.
На крик Сноуторпа прибежали мама и папа, и вскоре началось настоящее столпотворение – все наперебой принялись отдирать Исиду от Сноуторпа, стараясь при этом не порвать щегольской сюртук лорда и не причинить вреда Исиде. Правда, судя по тому, как действовал папа, я, пожалуй, была единственной, кто в это время думал о кошке.
Наконец папа отодрал Исиду от Сноуторпа и сунул ее мне в руки.
– Забери эту проклятую кошку, Теодосия, и вышвырни ее вон, – приказал он. – Немедленно!
Исида трепыхалась в моих руках, пытаясь вырваться. В какой-то момент ей удалось очень ловко полоснуть меня когтями, после чего она выскочила у меня из рук и тут же исчезла где-то в недрах музея.
Все хлопотали вокруг Сноуторпа так, словно он был смертельно ранен, и смотрели на меня так, будто это я была во всем виновата.
Наконец суета вокруг Сноуторпа слегка улеглась, и он приступил к тому, зачем явился. Справедливости ради стоит заметить, что вид у лорда был сейчас уже не таким надменным, как до нападения Исиды.
– Послушайте, Трокмортон, – начал он. – Я пришел сюда потому, что слышал, будто вы нашли Сердце Египта, принадлежавшее Тутмосу Третьему. Я всю жизнь мечтал увидеть одно из таких Сердец и думаю, что вы по достоинству оцените представившуюся вам возможность показать его мне.
В ту секунду, когда он произнес «Сердце Египта», я поняла. Я знала теперь, что именно исчезло из музея.
Мама, разумеется, сгорала от желания похвастать своими новейшими находками, и она отправилась за Сердцем Египта.
Я пошла вместе с ней, бросив Генри шпионить в одиночку. Оставшись вдвоем, лорд и папа могут только прихлебывать чай и нести всякую чушь о погоде. Следить за таким разговором даже Генри сумеет.
Когда я догнала маму, она взглянула на меня сверху вниз и сказала:
– Тебе нужно что-то делать с твоей кошкой, милая. Она стала совсем дикой.
– Не дикой, мама, скорее демонической, – шепотом ответила я.
Следуя за мамой, я вдруг обнаружила, что понятия не имею, где они с папой могли спрятать Сердце Египта. Наконец мы вошли в мастерскую на верхнем этаже, здесь мама прошла к дальней стене и сняла со второй снизу полки стопку книг. За книгами показался старый гобелен (позднее Средневековье, если кому-то интересно). Согласитесь, довольно странное место для гобелена!
Мама отодвинула гобелен в сторону, и за ним я увидела маленький, встроенный в стену сейф.
Вот это да! Об этом сейфе мне никто никогда не рассказывал!
Я поднялась на цыпочки, пытаясь подсмотреть через мамино плечо комбинацию цифр, но она набрала их так быстро, что я ничего не успела понять. Дверца сейфа открылась, и за ней показалась довольно просторная камера с лежащими в ней объемистыми, завернутыми в ткань предметами. Интересно, что здесь хранится такого, о чем я и понятия не имею?
Мама протянула руку и вытащила из сейфа завернутое в кусок бархата Сердце Египта. Она осторожно развернула ткань, и мы увидели перед собой какой-то тусклый черный предмет.
Это было не Сердце Египта.
Пропажа
– Оно исчезло! – ахнула мама, поворачиваясь ко мне.
Предмет, который она держала в руках, был действительно сделан в форме сердца, только из черного, как ночь, камня. На передней стороне сердца позолотой было нанесено изображение свернувшейся змеи – Апеп.
– Что же я скажу Сноуторпу? – воскликнула мама. – А что я скажу твоему отцу?
Она сунула черное сердце мне в руки и повернулась к стене, чтобы запереть сейф. Когда моя рука прикоснулась к артефакту, я напряглась, приготовившись ощутить поток темной злой энергии.
Но ничего не произошло.
Я рассмотрела холодный черный камень, затем наклонилась ближе, чтобы понюхать его. Никакого намека на запах серы. Я потерла поверхность камня пальцем – никакой маслянистой пленки. Я положила каменное сердце на одну из полок, в самый дальний уголок, куда, как я надеялась, никто не доберется раньше меня. Как только будет время, я постараюсь лучше изучить этот камень и проделаю над ним несколько тестов.
